Читать «Муж, жена и сатана» онлайн - страница 6

2

Можно сказать, к году своего замужества Ада Урусова уже вполне сложилась как педагог, как отменный преподаватель литературы и русского языка в гимназии, куда сразу и, в общем, без раздумий пришла по окончании пединститута. Все пять студенческих лет училась с удовольствием, материал схватывала быстро и стремительно набирала профессию еще до того, как получила диплом. По выпуску колебалась минимально: дети — школа — язык — литература или престижное предложение от издательства, набирающего молодых редакторов для работы с переведенными на русский бразильскими сериалами. Были сериалы — станут отечественной книжной продукцией массового потребления.

В первом случае был явный и живой интерес при нищей зарплате, тут же — стандартный позор, но и большие деньги. Подумала тогда, что эти, может, сгинут когда-нибудь вместе со своим дерьмом, а детей еще можно успеть удержать от того, чтобы не сделались заложниками нынешних пошляков. Во всяком случае, постараться заинтересовать чем-то человеческим, неподдельным, важным.

Это был девяносто первый, ровно в тот самый год и выпускалась она, тогда еще Урусова, незадолго до августовского путча. Первый ее сезон в качестве школьной учительницы пришелся на первый год подлинной свободы, захватившей страну и поделившей ее на новые, неравные части. Денег в доме не было, жрать — тоже надо было еще поискать, где и чего.

Именно в те времена в доме их на Зубовском бульваре и возник Лёвка Гуглицкий: то ли парень еще, но со стажем, то ли уже зрелый дядька. Довольно милый, почти целиком облитый ранней сединой, несмотря на свои тридцать семь. Явился по опубликованному им же объявлению о покупке предметов старинного быта. Маленького росточка, смешной, бородатый, подвижный как челнок, неумолкающий, остроумный, с веселыми карими глазами и не сползающей с лица честной улыбкой. «Гномов бригадир» — сразу же окрестила его Адкина мама, Валерия Ильинична Урусова, ранняя пенсионерка, вдова ученого-орнитолога Юрия Урусова, отца Аделины.

«Бригадир» не жался. Отобрал пару блюд мейсенского фарфора начала восемнадцатого века и статуэтку ангелочка того же происхождения. Дальше устремил взор на цаплю — художественная керамика советских тридцатых, дареная покойному Урусову от коллег-орнитологов — и также внес ее в список. Сверился по клеймам, одобрительно покивал. Добавил к покупке обнаруженный на балконе зазеленевший медью бронзовый безмен. Расплатился за все с учетом оптового приобретения, назначив «правильную», как он выразился, цену.

Средств женщинам Урусовым, при их житейском опыте и умении выживать на любые деньги, хватило почти до танкового обстрела Дома правительства в девяносто третьем. А когда остатки условного капитала окончательно иссякли, Лёвка, недолго думая, предложил Адочке Урусовой сделаться Аделиной Гуглицкой. И та согласилась, как было и в случае со школой — не раздумывая. Не только потому, что к моменту этого разговора они спали уже больше года — просто Лёвка давно успел сделаться в доме Урусовых окончательно родным и приветным человеком. Вечная улыбка не исчезала с лица его даже в моменты принятия сверхответственных решений по купле-продаже-переуступке раритетных шпажных эфесов ручной выделки, инкрустированных золочеными ромбовидными впайками; по неравному и потому несправедливому обмену армейской серебряной пороховницы от наполеоновской кампании на офицерский морской кортик в наградной вариации — с золоченой серебряной накладкой поверху ножен — принятой в конце девятнадцатого века и упраздненной с приходом на флот большевиков.