Читать «Муж, жена и сатана» онлайн

Григорий Ряжский

Муж, жена и сатана

«Фантазия особенно хороша, если бессмысленна».

(Из подслушанного)

1

Первым его засекла Прасковья. Черт — не черт, но что-то там определенно было. Или жило на неприметной, но, похоже, постоянной основе. А живое, нет ли, этого Прасковья разгадать не бралась. Потом уже, через время, догадалась, что все же больше живое и подлое, а не наоборот. К тому же, хитрое, как не бывает у неживых — больно уж все к тому шло.

Началось с того, что на кухне громыхнуло чем-то металлическим, ближе к позднему вечеру, когда еще можно было разобраться в происходящем, не зажигая света. Свет, как и остальную электроэнергию, Прасковья начала беречь после того, как услыхала вежливый призыв из телевизора. Намекнули вроде как аккуратно, а после еще и осторожно пристыдили. Она услышала и вняла, тем паче, что времена стояли нехорошие, деньги у многих улетучились в никуда, сами как-то, через доллары эти проклятые и через этот чертов дефолт, что с год тому как грянул. Так ей Лёва сказал.

В тонкости этого печального события Прасковья вникать не стала, хотя народ вокруг нее, на улице, на рынке и вообще, много чего разного болтал. Но только все равно, больше в словах этих, осевших на ушах ее, было плохого и злого. Ругали власть, ругали друг друга, ругали сами себя. Но не умела она понять всего этого, даже если брать самые вершки, не то что смекнуть про последствия или грядущее по жизни угадать. Как не умела подумать и про то, какая всем им теперь дальше выйдет судьба: самой ей, Черепу и Гоголю. Хозяевам что — они молодые, умные. Выживут. А Лёва, так еще запасливый. Если чего, музей свой в расход пустит. Хозяйка говорила, все желе́зы эти есть большая ценность, историческая и культурная. Только если жрать станет нечего, то при чем истуканы эти самые? Они их что, вместо масла на булку мазать примутся? В надежность такой страховки верилось слабо, и поэтому электричество, по ее уразумению, все же лучше было экономить, чем жечь. И все остальное, пока народ перестанет быть такой злющий.

В тот день, когда все началось, она, стараясь не создавать лишнего шума, потопала на настороживший ее звук. Лёва в тот вечер лег пораньше, прошлую ночь совсем почти не спал, явился чуть не под утро: ушел с Черепом, вместо нее самой, выгуливать, и пропал, утерялся. Правда, и сам хороший был такой: будь здоров как набрался из-за Аданькиного праздника, дня ее рождения. Хотя, если справедливо рассудить, то ему в тот день дозволялось, как супругу юбиляршиному: тридцать лет — дата, как ни возьми. А потом днем с рукояткой какой-то часа два провозился, с мусорной, черной, железной, со старой. На спальню к ним с Аданькой устанавливал, на дверь. С помойки будто притащил, люди бросили, а он подобрал. И непохожая она на другие его давнишние причиндалы, какими столовую набил до отказа, так что ни повернуться, ни убраться невозможно. Даже Гоголю дышать нечем от этих железок его культурных, если не проветривать как положено.

В общем, зашла на кухню и обнаружила на полу перевернутый кверху дном алюминиевый ковшик. В нем она обыкновенно варила яйца: всегда по одной минуте с небольшим, после как вода закипит, чтобы на выходе яички эти получались сопливыми — именно такими предпочитала употреблять их хозяйка, Аделина Юрьевна Гуглицкая. Аданька.