Читать «Свенельд или Начало государственности» онлайн - страница 36

            Отправив в замок богатые дары и похоронив мнимого Трувора, мы получили несколько дней обещанного спокойствия. Синеус все время проводил возле брата, не доверяя никому ни  лечить, ни кормить раненого. Мне горько было сознавать, что и второй брат Рюрика ненадолго задержится в нашем мире – его душу уже представили отделенной от тела, когда, прикрываясь именем Трувора, справляли тризну по невинно убитому воину.

            Воспользовавшись относительной свободой, я попытался кое-что выведать у негостеприимных варягов, пустив в дело и оставшееся золото, и крепкий медовый напиток, и чудо-порошок Пелгусия. Мне удалось узнать довольно много интересного. Место, где мы находились, не было островом – это было побережье холодного моря, на севере большую часть времени покрытое льдом. Вдоль всего побережья, не забираясь вглубь материка, и расселились воинственные варяги, своими набегами наводящие ужас на различные страны, разоряя выросшие на реках богатые города и отдельные крепости. Ежегодные походы, приносящие добычу в виде драгоценных металлов, товаров роскоши и молодых женщин, стали смыслом их существования. Гибель лучших представителей рода, женщины, захваченные из разных племен и превращенные в жен и наложниц, распри между собственными конунгами превратили когда-то дружный  народ в изолированные разбойничьи кланы, похожие на стаи беспощадных и гордых волков. Перемешивалась кровь, видоизменялся язык, забывалась история предков – неизменным оставался смысл жизни – погоня за богатым трофеем для мужчины и рождение воинов для женщины. Сеять хлеб, пасти скот, лепить и обжигать посуду, шить одежду – никчемные занятия, ведь все  можно было добыть в бою или купить на захваченное богатство. Из ремесла – кузнечное дело – без надежного оружия не одержишь победу, из знаний – звездная россыпь ночного неба – как же найти иначе верный курс в неприметных водах родного моря, из уважения – поклонение конунгу и Одину – без дисциплины немыслим удачный поход, без веры в предопределение судьбы трудно достойно умереть с оружием в руках и попасть в вальхаллу.

            Впрочем, не слишком ли я сурово сужу о варягах, ведь мои выводы основываются  на нравах и обычаях всего лишь одного и, возможно, далеко не лучшего племени, да и жизнь Рюрика на трудолюбивом острове, по рассказам Трувора представлялась мне несколько иной.

            Не меньший интерес у меня вызвала и тайна Горыса, согласившегося плыть вместе с нами по одному ему известным причинам. Я выведал немного,  еще больше разогревшее мое любопытство к личности скрытного голубоглазого юноши. Его отец – глава сильного варяжского клана попал в плен к грекам и провел в Царьграде несколько трудных десятилетий. Неведомыми путями он вернулся на родину, нашел остатки своего рода, которому без него и сгинувших в злосчастном походе  лучших воинов пришлось влачить скудное существование, и… не стал добиваться прежней власти конунга. Свои собственные беды и несчастья своего рода он объяснил страшным грехом – убийством младшего брата,  любимого и почитаемого среди простых норманнов. В Царьграде он отказался от Одина, принял новую веру,  наивную по своей кротости и превращающую, по мнению варягов, мужественного воина в беззащитного ребенка. Вскоре он умер, убежденный в правоте открывшейся ему   истины, оставив Горысу от варяжских времен княжеское кольцо с кратким изречением на ободке, а от Царьградских – серебряный нательный крестик на неподдающейся порче цепочке.  Услышав о надписи, я тут же начертил на песке два   слова, выгравированных на кольце Мера, и пьяный безрукий варяг, рассказывающий историю отца Горыса, согласно закивал головой. Теперь мне стала понятна тайна перчатки на правой руке голубоглазого юноши – ему донесли об аналогичном кольце на мизинце Синеуса,   показывать же свое он не хотел, но и снять его с пальца в связи с каким-то предсказанием не решился. Что же гнало его к Рюрику, по-прежнему оставалось неясным.