Читать «Жиль и Жанна» онлайн - страница 22

— Неужели вы не видите его хрупкой прелести, правда, немного вычурной? — выразительно спросил Прела, восхищаясь произведением искусства и одновременно досадуя на невежественного собеседника. — Не видите этой восхитительной, дразнящей позы, переданной с неподражаемым изяществом, этих разведенных бедер, что вполне оправданно, ибо левая нога Давида стоит на огромной отрезанной голове Голиафа? Этих тонких рук, напоминающих ломкие ручки вазы, правую руку, обхватившую меч, и левую, держащую камень? И этого нелепого наряда, этого шлема, увенчанного лавровым венком, и этих поножей, доходящих до колен, тогда как все остальное тело оставлено обнаженным? Впрочем, вы же понимаете, что современность этого произведения искусства в другом. Она в чрезмерной, почти чудовищной анатомической реальности этого тела. Мальчик потупил взор. Возможно, он разглядывает свой собственный пупок. Во всяком случае, лицо его, полускрытое краями шлема, привлекает внимание зрителя к его пупку. Но прежде всего приковывает взгляд грудь Давида с детскими, прекрасно прорисованными грудными мышцами, закругленная выемка грудной клетки, маленький выпуклый, чуть выпяченный живот, ребяческий член, лежащий меж нежных бедер. И это чувственное и ликующее тело с улыбкой выставлено напоказ. Никогда еще бронза не являла нам плоть во всей ее наготе.

— Поразительно, — прошептал Бланше. — Вы говорите об этой скульптуре как влюбленный и как профессор анатомии одновременно. Тогда напрашивается вопрос, где же ценитель искусства.

— Но в этом-то и суть нового искусства, достойный отче! — воскликнул Прела, уводя его из внутреннего дворика дворца Медичи. — Да, мы упразднили дистанцию, необходимую для восприятия произведения искусства. Что же остается? Остается любовь плюс анатомия. Мы, тосканцы, перестали быть художниками и скульпторами. Мы — влюбленные, любовники… для которых существует скелет. И не только скелет: мускулы, нутро, кишки, выделения.

И, повернувшись к Бланше, он с диким смехом проорал ему прямо в лицо:

— И кровь, добрый мой отче, кровь!

Меж тем как Прела истолковывал Бланше возрождающуюся Италию, тот вспоминал темные и дождливые леса Вандеи и сопровождаемое непредсказуемыми приступами жестокости мрачное состояние духа своего господина Жиля де Ре.

— Самые волнующие минуты своей жизни он провел подле Девы Жанны, — рассказывал священник, — целый год они сражались бок о бок. Это они освободили Орлеан, разбили англичан при Пате и помазали короля Карла в Реймсе. А затем случилось несчастье. Жанна ранена под Парижем. Жанна попадает в плен перед захлопнувшимися воротами Компьеня. Жанна осуждена Церковью. Жанна сожжена заживо по обвинению в колдовстве. С той поры Жиль де Ре с диким неистовством предается всевозможным бесчинствам. Окружает себя причудливой роскошью. Ест, словно волк. Пьет, как осел. Пачкается, как свинья, — еле слышно закончил Бланше. — Я хотел бы вырвать его из этой берлоги, где он валяется в грязи и в отчаянии бьется головой о стену. Я ищу… Ищу того, кто бы вернул ему смысл… как бы это сказать… высший смысл… высшее измерение, которое он утратил, потеряв Жанну.