Читать «Крылов» онлайн - страница 78

«Ты очень жалостлив, — сказала Трость в ответ, — Однако не крушись! мне столько худа нет: Не за себя я вихрей опасаюсь — Хоть я и гнусь, но не ломаюсь, А ты еще во век не уклонял лица, Как сдерживал порывы их ужасны; Погнуть тебя досель все силы их напрасны! Но подождем конца». Едва лишь это Трость сказала, Вдруг мчится с северных сторон, Взвивая пыль столбом, ревущий аквилон, Уперся Дуб; к земле Тростиночка припала, Бунтует ветр, — удвоил силы он И вырвал с корнем вон Того, кто небесам главой своей касался И в области теней пятою упирался.

Наконец Иван Андреевич закончил работу. Набело переписал басню.

Он и раньше пробовал свои силы в этом роде литературы, но лишь случаем, не придавая ему значения. Он вспомнил, как читал перевод басни Лафонтена Бецкому, а потом поместил несколько еще очень несовершенных басен в «Утренних часах». Да, это тот род литературы, в котором он может, не кривя душой, говорить то, что думает, продолжать свою деятельность сатирика!

Для начала, чтобы испробовать свои силы, он снова обратился к Лафонтену. Внимание его привлекла басня «La Fille». Иван Андреевич решил, что не станет ее буквально переводить, а напишет на ее сюжет свою собственную басню о русских нравах. Ведь и Лафонтен сюжеты для басен брал у древних баснописцев: Эзопа, Федра. В басне важен не сюжет, а его применение, его приноровление к нравам, ко времени. Иван Андреевич долго возился с этой басней: надо было найти каждую деталь, сжато передать капризы невесты, пренебрегавшей женихами и в конце концов наказанной за свою спесивость тем, что ей пришлось выйти замуж за калеку. В басне возникал сочно и живописно обрисованный русский быт, московские невесты-жеманницы. Он старался подобрать такие слова, такие обороты, чтобы басня звучала подлинно по-русски, так, как говорил народ. Что греха таить? Ведь даже басни самого Ивана Ивановича Дмитриева, которого поклонники почтительно называют «русским Лафонтеном», написаны хотя и правильным, но книжным, салонным слогом.

Крылов за годы скитаний досконально изучил язык народа, полюбил остроумие, меткость и живописность русских пословиц и поговорок, находчивость крестьянского просторечия. Он начал свою басню с живой, наглядной картины:

Невеста-девушка смекала жениха: Тут нет еще греха. А вот что грех: она была спесива! Сыщи ей жениха, чтоб был хорош, умен, Не ветрен, не угрюм, имел бы миллион. И в лентах, и в чести, и молод был бы он: К середнему сему была она брюзглива (Красавица была немножко прихотлива): Ну, чтобы все имел — кто ж может все иметь? Еще и то заметь, Чтобы любить ее, а ревновать не сметь. Хоть чудно, только так она была счастлива, Что женихи, как на отбор, Презнатные катили к ней на двор. Но в выборе ее и вкус и мысли тонки: Такие женихи другим невестам клад, А ей они на взгляд Не женихи, а женишонки!..