Читать «Харон обратно не перевозит» онлайн - страница 387

Свержением малолетнего, уже не имевшего никакой реальной власти «римского императора» Ромула Августула и воцарением в Равенне бывшего германского наемника Одоакра закончилась античность. Наступила эпоха, продлившаяся десять столетий и получившая угрюмое название — средние века. Распадались древние, могущественные, высококультурные государства. На их место вставали державы — однодневки, созданные мечом кровавых завоевателей. В огне пожаров и под конскими копытами гибли бесценные рукописи, документы, которые, дойди они до наших дней, возможно, сделали бы излишними все споры об Атлантиде. Уцелевшие памятники «языческой» письменности уничтожали властные, фанатичные церковники… зачастую вместе с учеными — наследниками идей древнего мира. Науки пришли в упадок. От астрономии до агротехники — все откатилось чуть ли не к первобытным временам. Прекратились и далекие путешествия, резко уменьшилось число географических открытий. Только морские разбойники — викинги да купцы, устремлявшиеся за наживой хоть в пасть дьявола, еще поддерживали традиции океанских плаваний… и «морских рассказов»!

Весьма своеобразную форму приобрело мореходство в средневековой Ирландии, осуществлявшей переход от родового строя к феодализму. С одной стороны, на хрупких ладьях выходили в грозный океан пираты. Они непрестанно грабили берега Англии и Шотландии, делали набеги на континент, увозили мужчин и женщин, чтобы обратить их в рабство. Одним из пленников — бриттов был святой Патрик, начавший обращение Ирландии в христианство. Что не удалось Патрику, довершили его последователи. В Ирландии расцвел религиозный фанатизм. А вместе с ним возникла другая причина для плаваний. Благочестивые ирландские монахи снаряжали лодки и, поручив себя божьей воле, отправлялись в океан — искать необитаемые острова, уединяться на них для поста и молитвы. Наверное, больше нигде и никогда не существовало столь необычайного «океанского» отшельничества! Монахов вели древние сказания, повествовавшие об островах Блаженных. Только теперь эта «блаженность» была истолкована в новом, христианском смысле — как благодать господня, простертая над затерянными клочками суши, где нет соблазнов и греха.