Отвернулась Бегум, не желает встречаться с тобой,И Асма перестала твоею быть нежной рабой.Видят обе красавицы, сколь ты становишься стар,А красавицам нашим не нужен лежалый товар.Полно! Старого друга ласкайте, Бегум и Асма,Под деревьями нас укрывает надежная тьма.Я однажды подумал (ту ночь я с седла не слезал,Плащ намок от дождя, я к селению Джазл подъезжал):О, какая из дев на вопрос мой ответить могла б,Почему за любовь мне изменою платит Рабаб?Ведь, когда обнимал я другую, — казалось, любяЯ томился, и жаждал, и ждал на свиданье — тебя.Если женщины верной иль даже неверной я раб,Мне и та и другая всего лишь — замена Рабаб.Обещай мне подарок, хоть я для подарков и стар, —Для влюбленной души и надежда — достаточный дар.
4
Я покинут друзьями, и сердце мое изболело:Жажду встречи с любимой, вздыхаю о ней то и дело.И зачем мне совет, и к чему мне любезный ответ,И на что уповать, если верности в любящей нет?Кто утешит меня? Что мне сердце надеждою тешить?Так и буду я жить — только смерть и сумеет утешить.
5
В стан я племени прибыл, чьих воинов славны дела.Было время покоя, роса на пустыню легла.Там я девушку встретил, красивее всех и стройней,Как огонь, трепетали запястья и бусы на ней.Я красы избегал, нарочито смотрел на других,Чтобы чей-нибудь взор не приметил желаний моих,Чтоб соседу сказал, услаждаясь беседой, сосед:«Небесами клянусь, эта девушка — жертва клевет».А она обратилась к подругам, сидевшим вокруг, —Изваяньем казалась любая из стройных подруг:«Заклинаю аллахом — доверюсь я вашим словам:Этот всадник заезжий пришелся ли по сердцу вам?К нам войти нелегко, он же прямо проходит в шатер,Не спросившись, как будто заранее был уговор».Я ответил за них: «Коль приходит потайный женихНа свиданье любви, никакой ему недруг не лих!».Радость в сердце влилась, как шатра я раздвинул края, —А сперва оробел, хоть вела меня воля своя.Кто же к ней, белолицему солнцу в оправе зари,Не придет повидаться, лишь раз на нее посмотри?
6
Возле Мекки ты видел приметный для взора едваСлед кочевий былых? Не блеснет над шатром булава,И с востока и с запада вихри его заносили, —Ни коней, ни людей, — не видать и защитного рва.Но былую любовь разбудили останки жилища,И тоскует душа, как в печали тоскует вдова.Словно йеменский шелк иль тончайшая ткань из Джаруба,Перекрыла останки песка золотого плева.Быстротечное время и ветер, проворный могильщик,Стерли прежнюю жизнь, как на пальмовой ветви слова.Если влюбишься в Нум, то и знахарь, врачующий ловкоОт укусов змеи, потеряет над ядом права.В Нум, аллахом клянусь, я влюбился, но что же? — Я голос,Вопиющий в пустыне, и знаю, пустыня мертва…Уезжает надолго, в затворе живет, под надзором.Берегись подойти — ни за что пропадет голова!А покинет становье — и нет у чужого надеждыВновь ее повстречать, — видно, доля его такова!Я зову ее «Нум», чтобы петь о любви без опаски,Чтоб досужей молвы не разжечь, как сухие дрова.Скрыл я имя ее, но для тех, кто остер разуменьем,И без имени явны приметы ее существа.В ней врага наживу, если имя ее обнаружу, —Здесь ханжи и лжецы, клевета негодяев резва.Сколько раз я уже лицемеров не слушал учтивых,Отвергал поученье ее племенного родства.Сброд из племени садд твоего недостоин вниманья,Я ж известен и так, и в словах моих нет хвастовства.Меня знают и в Марибе все племена, и в Дурубе,Там, где резвые кони, где лука туга тетива.Люди знатные мы, чистокровных владельцы верблюдов,Я испытан в сраженьях, известность моя не нова.Пусть бегут и вожди, я не знаю опасностей бранных,Страх меня не проймет, я сильнее пустынного льва.Рода нашего жен защищают бойцы удалые,В чьем испытанном сердце старинная доблесть жива.Враг не тронет того, кто у нас покровительства ищет,И о наших делах не забудет людская молва.Знаю, все мы умрем, но не первые мы — не исчислитьВсех умерших до нас, то всеобщий закон естества.Мы сторонимся зла, в чем и где бы оно ни явилось,К доброй славе идем, и дорога у нас не крива.У долины Батта вы спросите, долина ответит:«Это честный народ, не марает им руку лихва».На верблюдицах серых со вздутыми бегом бокамиЛишь появится в Мекке, — яснее небес синева.Ночью Омара кликни — поднимется Омар и ночью,И во сне ведь душа у меня неизменно трезва.В непроглядную ночь он на быстрой верблюдице мчится;Одолел его сон, но закалка его здорова;Хоть припал он к луке, но и сонный до цели домчится.Лишь бы сладостным сном подкрепиться в дорогу сперва!
