Сказал я спутникам, когда разжечь костер хотели дружно:«Возьмите у меня огонь! От холода спастись вам нужно?Смотрите — у меня в груди пылает пламя преисподней.Оно — лишь Лейлу назову — взовьется жарче и свободней!».Они спросили: «Где вода? Как быть коням, верблюдам, людям?».А я ответил: «Из реки немало ведер мы добудем».Они спросили: «Где река?». А я: «Не лучше ль два колодца?Смотрите: влага чистых слез из глаз моих все время льется!».Они спросили: «Отчего?». А я ответил им: «От страсти».Они: «Позор тебе!» А я: «О нет, — мой свет, мое несчастье!Поймите: Лейла — светоч мой, моя печаль, моя отрада,Как только Лейлы вспыхнет лик, — мне солнца и луны не надо.Одно лишь горе у меня, один недуг неисцелимый:Тоска во взоре у меня, когда не вижу я любимой!О, как она нежна! Когда сравню с луною лик прелестный,Поймите, что она милей своей соперницы небесной,Затем, что черные, как ночь, душисты косы у подруги,И два колышутся бедра, и гибок стан ее упругий.Она легка, тонка, стройна и белозуба, белокожа,И, крепконогая, она на розу свежую похожа.Благоуханию ее завидуют, наверно, весны,Блестят жемчужины зубов и лепестками рдеют десны…»Спросили: «Ты сошел с ума?». А я: «Меня околдовали.Кружусь я по лицу земли, от стойбищ я бегу подале.Успокоитель, — обо мне забыл, как видно, ангел смерти,Я больше не могу терпеть и жить не в силах я, поверьте!».С густо-зеленого ствола, в конце ночного разговора,Голубка прокричала мне, что с милой разлучусь я скоро.Голубка на ветвях поет, а под глубокими корнямиБезгрешной чистоты родник бежит, беседуя с камнями.Есть у голубки молодой монисто яркое на шее,Черна у клюва, на груди полоска тонкая чернее.Поет голубка о любви, не зная, что огнем созвучийОна меня сжигает вновь, сожженного любовью жгучей!Я вспомнил Лейлу, услыхав голубки этой песнопенье.«Вернись!» — так к Лейле я воззвал в отчаянье и в нетерпенье.Забилось сердце у меня, когда она ушла отселе:Так бьются ворона крыла, когда взлетает он без цели.Я с ней простился навсегда, в огонь мое низверглось тело:Разлука с нею — это зло, и злу такому нет предела!Когда в последний раз пришли ее сородичей верблюдыНа водопой, а я смотрел, в траве скрываясь у запруды, —Змеиной крови я испил, смертельным ядом был отравлен,Разлукою раздавлен был, несчастной страстью окровавлен!Из лука заблужденья вдруг судьба в меня метнула стрелы.Они пронзили сердце мне, и вот я гасну, ослабелый,Отравленные две стрелы в меня вонзились, и со мноюНавеки распростилась та, что любит косы красить хною.А я взываю: «О, позволь тебя любить, как не любили!Уже скончался я, но кто направится к моей могиле?О, если, Лейла, ты — вода, тогда ты облачная влага,А если, Лейла, ты — мой сон, тогда ты мне даруешь благо,А если ты — степная ночь, тогда ты — ночь желанной встречи,А если, Лейла, ты — звезда, тогда сияй мне издалече!Да ниспошлет тебе аллах свою защиту и охрану.А я до Страшного суда, тобой убитый, не воспряну».
