Читать «Сорок роз» онлайн - страница 18

— Нет, — закричала она, — не надо!

Слишком поздно. Папá подхватил ее на руки и, хотя она отчаянно отбивалась, колотила его, царапала, кусала, понес вниз, в ателье. Пронзительный крик гулко разнесся в высоких стенах. Папá усадил ее на высокий круглый табурет. Ноги Марихен беспомощно болтались в пустоте, и лишь мало-помалу до нее дошло, что она сидит на круглом, мягком кожаном табурете перед фортепиано.

— Успокойся, — сказал папá, — хорошенько успокойся.

— Если маман умрет, то попадет в ад…

— Глупости!

— Нет, не глупости. В подвале она спрятала свое седло. А из сапожек торчат плетки. Раньше она жила грешно.

— Послушай, дитя мое, — строго сказал папá, — маман умерла. Это очень, очень печально. Но тебе незачем о ней тревожиться. Умершие продолжают жить в историях, а не в аду, понятно?

Марихен тряхнула косичками. Потом прошептала:

— Я просто не верю.

— Чему не веришь?

— Что она умерла.

— Да послушай ты меня, упрямица!

— Сегодня утром Луиза кипятила окровавленные тряпицы.

— Тебе наверняка пригрезилось.

— Нет, я видела! За ночь маман все укашляла, и платки, и тряпицы. Пена в большом баке была красная.

— Не от платков маман.

— От платков!

— Нет!

Некоторое время оба молчали. Папá посасывал сигару, выпустил дым и наконец сказал:

— Луиза, наверно, варила ягоды. Малину. Самое время готовить малиновое варенье. Ты любишь малину?

— Раньше любила. Когда была маленькая. А теперь не люблю.

— Понятно.

Зал понемногу наполнялся пряным дымом гаваны, а Марихен прикидывала, не слезть ли с табурета и не убежать ли.

— А ты знаешь, — вдруг сказал папá, — что нашла там, в мансарде?

— Чемодан.

— Да, красоточка моя, старый, тяжелый чемодан. Наша фамилия — Кац. Светящиеся буквы, что стоят у нас на крыше, это она и есть. Шелковый Кац, дедушка твой, написал нашу фамилию среди звезд, а его отец, твой прадедушка, пришел сюда, на этот берег, с чемоданом, который ты давеча отперла. Он был человек набожный, носил бороду, похожую на хвост кометы. Однажды он запрокинул голову, поднял бороду к небу, и звезды сказали ему: ступай на запад, Кац, все время на запад! И твой прадедушка отправился в путь, потащил чемодан на запад, шел, не сворачивая, на запад. Ласточки стремительно пронзали глубины розоватого неба, а в телеграфных проводах, что служили ему путеводной нитью, гудел ветер…

Папá тихонько засвистел.

Марихен нажала на клавишу.

Он подражал ветру, а она пыталась отыскать на клавишах нужный тон. Чего проще! — и вот уже ветер загудел в ателье, превращая его в земной простор, где некогда странствовал прадедушка.

— Отлично, — похвалил папá, — у тебя получается!

Чего проще! Он свистом задавал тон, она воспроизводила его, а если порой выходило невпопад, папá тянул звук, пока Марихен не отыскивала нужную клавишу. Скоро мелодия свиста убыстрилась, ее пальчики спешили вдогонку, и всего через несколько часов она уже могла повторить на клавишах любой мотив, какой насвистывал папá. Затем научилась бренчать свою песенку «Сидела Марихен на камне, на камне» и мигом поняла, что каждой клавише отвечает своя нота.