Читать «НА ИРТЫШЕ» онлайн - страница 81

Залыгин начинал с рассказа. Среди ранних его произведений есть и непритязательные зарисовки, есть и вещи психологические, например новелла «Домой» (1939 г.), в которой прослежены переживания русского солдата, заброшенного на чужбину. Но чаще всего — и в северных рассказах, и в цикле «Зерно» — господствует стихия описательности, иллюстративности.

Избавиться от этих недостатков Залыгину помогла школа деревенского очерка. Нередко писатель не только жил рядом со своими героями, но и работал вместе с ними. Наблюдая их непосредственно в деле, он и сам проникался их беспокойством, их повседневными, будничными заботами. И Баженов («Красный клевер»), и Башлаков («Весной 1954 года») включены в систему широких общественных отношений. Целеустремленные, творческие люди, они неизбежно вступают в столкновение с перестраховщиками, задумываются об истоках различных отрицательных явлении. Писатель стремится не просто вывести на чистую воду какого-то конкретного консерватора или приспособленца, но прежде всего понять, что сделало его таким.

В прозе Залыгина середины пятидесятых годов резко возрастает аналитическое, конфликтное начало. Возникают отчетливые сатирические интонации («Боб», «Функция», «Свидетели»). Героями ряда рассказов становятся люди активные, непримиримые к недостаткам, не пугающиеся трудностей борьбы. Таковы, например, директор школы Кузьмичев («Первый шаг»), председатель колхоза Пыжиков («Блины»). Писателя все более занимают характеры сложные, не поддающиеся однозначному определению. Это и Пислегин («Весной 1954 года»), и Вера из «Китайского ковра», и персонаж, от лица которого ведется повествование в новелле «Без перемен».

На последней новелле мне хочется остановиться, поскольку она служит как бы преддверием к роману «Тропы Алтая». Герой ее когда-то мечтал обнаружить нефть в Западной Сибири. Ездил в экспедиции, даже составил карту распространения нефтяных пятен. Но затем тяготы этого исследования, чернового, не обещавшего быстрых открытий, оттолкнули его. И он предпочел беспокойной должности разведчика недр более спокойное место на кафедре университета.

И теперь, много лет спустя, оказавшись в местах, где прошла его молодость, герой испытывает смутное недовольство собой, чувство какого-то неисполненного долга. Откуда возникло это недовольство? Вероятно, от встреч с нынешними разведчиками, которые довели до конца то, что было начато им. Ведь и он мог бы быть вместе с ними. Мог бы, если бы тогда не изменил Сибири, если бы не убоялся риска напряжения всех душевных сил. «В моей жизни случалось много перемен, — размышляет герой, — были экспедиции, поездки за границу, во время войны была эвакуация, но все эти перемены совершались помимо меня, я им подчинялся, но не совершал их.

Перемену же в своей собственной жизни, которую я должен был совершить, которая бы раздвинула передо мной мир далеко-далеко, за те пределы, которыми я ограничивался, году и десятилетия, которая привела бы меня к тому самому значительному, что обязательно должно было случиться в моей жизни и чего все-таки не случилось, которая потребовала бы от меня всех моих сил, всех возможностей, способностей и такого напряжения сил, какое мне так и не удалось ощутить, — этой перемены я не совершил».