Читать «НА ИРТЫШЕ» онлайн - страница 79

Нечай избу оглядел, на печку сунулся, — может, нужное что оставлено. В ограду вышел. А когда вернулся, ящичек принес небольшой с гвоздями-пятидюймовками.

— Ты как же это, Степа, а? Забыл? С этих с гвоздев, может, как раз тебе и начинать все приведется?… А я слышь, сам назвался тебя на станцию отвезть. Сам. Кто-никто повезет, а коли так — пущай я. Соседи мы. И дружки обратно. — Помолчал, у Мити спросил: — А вот скажи уполномоченный товарищ, — правда ли, будто Чаузов Степан, крутолучинский мужик, кулак и людям вражина?

— Нет, — сказал Митя. — Чаузов — кулак не настоящий.

— А почто же ты его высылаешь по-настоящему?

— Переделка всей жизни, товарищ Нечаев. И люди разделились на два противоположных лагеря: одни — «за», другие — «против». А кто-то еще и посередине. И такого вот среднего самый какой-то ничтожный случай может толкнуть туда или сюда. Здесь — такой случай. Он.

— А ты себя по случаю сослал бы за болото? Себя — не Чаузова! Глянется тебе так-то? Себе перекос делать?

— А я не боюсь, товарищ Нечаев… — ответил Митя. — Я ничего не боюсь — что меня кулак убьет или еще хуже — Советская власть за кулака нечаянно примет и за болото сошлет. Лес рубят — щепки летят… Я честно служу делу.

«Ты гляди, однако, какой он парень — этот Митя?» — подумал Степан, но какой он — так и не ответил себе. Глянул на Клавдию.

Из-под шали, опущенной на брови, она тоже кинула взгляд на Митю:

— О честности говоришь?! Честное-то правдой дается, не разбоем!

— Разбой — это, Клавдия Петровна, для себя, для личного обогащения. А здесь — борьба за светлое будущее. Ваши слезы — последние слезы. Может быть, еще пройдет лет пять — потом классовой борьбы у нас не будет, установится полная справедливость. И слез не будет уже. Никогда

— Ударцев вон, Лександр, — снова ответила Мите Клавдия, — хлеб пожег. Ему для себя выгоды тоже нету. А — разбойник он, и никто другой, на глаза человеку боится попасть. Ты тоже людей зоришь, а кругом правый и глаз нынче от меня не прячешь!

А Нечай, тот с Митей будто бы даже согласен был, вздохнул и сказал:

— Понятно, как объясняешь, уполномоченный! Вовсе понятно. Только сильно торопишься. Но ты не гляди, будто вот я, к примеру, седой да хромый… Такие и живут на земле — ни война, ни голодуха их не берет. Живут и обещанное помнят… Ну — понужаем, что ли?

Ольга на крыльцо выскочила в полушалке в Клашкином, а ребятишки ее — кто в чем, меньшой и вовсе босиком… Как получилось: Ольга в дому осталась, а Чаузовых уже в нем нету?! Долго ли только Ольге в чаузовском доме поживется? Едва ли долго… Может — неделю. А может — час какой…

Полкашка головой своей нескладной туда-сюда по ограде тыкался. Его на цепь закинули, чтобы за хозяевами не увязался.

Вещички в пароконные розвальни побросать — одной минуты дело.

Печура Павел прибежал — уже сани тронулись.

— И почто цена такая за нашу, за мужицкую, правду назначена? — спросил Печура у Нечая. — И кому она, такая цена, нужна? Кому она впрок? А?

Нечай не ответил, понужнул коней.

Свои, деревенские, у ворот стояли. Баба взвыла какая-то — на нее прикрикнули: