Читать «Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе» онлайн - страница 183
Юрий Николаевич Папоров
— Ну, так!
— Он диссидент: он создает иллюзорную жизнь, порождает мир из слов, поскольку не принимает мир реальный. Природа писательской сущности — это неудовлетворенность окружающей жизнью; каждый роман есть скрытое богоборчество, символическое уничтожение действительности.
— Точно! Причины этого бунта, источники потребности писать могут быть разные, но природа их едина — неудовлетворенность окружающим миром.
В этот момент в соседнем дворе прозвучал выстрел, и Габриель умолк.
— Были ли его родители с ним чересчур снисходительны или слишком строги, познал ли он любовь слишком рано или слишком поздно, а возможно, и совсем не познал, обходилась ли с ним жизнь очень хорошо или очень плохо, был ли он слабым человеком или волевым, добродетельным или эгоистичным. — Марио продолжал читать, словно не слышал выстрела. — В какой-то момент этот человек — мужчина или женщина — чувствует, что он не может принять жизнь такой, какой ее принимают общество, время, семья, и вступает в разногласие с миром.
— У тебя выходит, что виноват писатель, а не жизнь, его окружающая.
— Слушай дальше! Он стремится уничтожить существующую действительность, вызвать ее распад, заменить ее другой, созданной из слов. В этом смысле все писатели — бунтари.
— Все так, но ты покажешь мне всю работу, прежде чем отдашь ее в набор. Ладно? Что касается родителей, любви и всего прочего, ты, конечно, прав. Меня всегда удивляет, когда говорят, что раньше жизнь была лучше. Но ведь и раньше были писатели, которые бунтовали.
— Но таких выдумщиков, как ты, всегда было мало.
— Хочешь сказать, я врун. «В словах вруна далее правда не красна», — учил меня мой любимый дед
— Да что ты, Габо? Я даже не согласен с теми, кто называет тебя «умственным фокусником». Взять хотя бы один твой рассказ — реальную историю о потерпевшем кораблекрушение, — ведь это жизнь без прикрас, а у него за год три тиража.
— Написал, как умел. А «Осень патриарха» тебе что, не понравилась?
— Очень понравилась! И ты прав, ты должен писать, как тебе пишется.
— Жизнь у нас только одна, и другой не будет!