Читать «Прошлой ночью в XV веке» онлайн - страница 115

— А теперь я попрошу всех присутствующих, как из нашего мира, так и потустороннего, дружно вознести молитву, с любовью к Господу нашему, о спасении душ новобрачных. Да пребудет с вами навечно Божий мир и покой.

Мы выходим из часовни, храня молчание и трепеща от волнения, слишком сильного, чтобы выразить его словами; каждый из нас читает его в глазах окружающих. Без четверти шесть я щелкаю зажигалкой и предаю огню, как это было мне велено, согласие Гийома на брак и изображение его герба; одновременно кюре в Верхнем Провансе поступает так же с символами, напоминающими об Изабо.

Когда бумага обращается в пепел, Виктор Пикар зычно вопрошает:

— А разве кто-нибудь умер?

Морис наклоняется к нему и говорит — медленно, с бережной мягкостью:

— Никто не умер, папа. Просто Жан-Люк разбил в себе то, что оставалось от Гийома, чтобы женить его на Изабо.

Старик рассматривает меня с неожиданной, былой проницательностью, его взгляд выражает то восхищение, то недоумение. Наконец он подает голос:

— Вы знаете, человеческий разум функционирует как голограмма…

— Только не сейчас, дорогой, — говорит ему Ядна с материнской нежностью, — ты устал, тебе нужно идти баиньки.

— …а голограмма, когда ее разбивают, остается целиком в каждом из осколков. Так что, желаю удачи!

Я гляжу, как он удаляется в своем кресле, которое его жена катит, словно детскую колясочку.

— Идемте со мной, — говорит Джонатан Прайс и решительно тащит меня к замку. — У меня кое-что есть для вас.

Он вводит меня в просторный холл, затворяет двери и начинает расстегивать на мне рубашку. Я отталкиваю его с возмущением, в котором тут же раскаиваюсь, — вдруг он примет мою боязнь щекотки за гомофобию.

Отпустив меня, он идет к витрине, висящей над детскими игрушками, и я вижу, как он достает из нее короткую шпагу английского солдата времен Столетней войны, нашедшего свою могилу в трапезной замка. Внезапно он делает резкий выпад, и шпага упирается мне под ребра. Обеспокоенный странным блеском в его глазах, я пытаюсь обратить дело в шутку:

— Надеюсь, вы не собираетесь меня убивать?

На что он отвечает с полнейшей серьезностью:

— Думаю, это уже свершилось.

Повернув меня лицом к большому зеркалу, он раздвигает волосы у меня на груди, чтобы обнажить мою родинку. Затем приставляет к ней острие шпаги.

— Я не намерен протыкать вас насквозь ради доказательства моей правоты, но если бы проткнул, то вот это украшение — круглая шишечка на гарде — оставило бы на вашем теле именно такой след, на том же расстоянии от квадратной ранки.

Выпустив меня, он отступает на три шага и с легкой злорадной ухмылкой любуется моей реакцией. Затем продолжает:

— Согласно исследованиям Яна Стивенсона, двадцать процентов людей, прошедших реинкарнацию, сохраняют на своем теле следы смертельной раны под видом родинки. Хотите знать, что я думаю? Муж Изабо убил вас, а потом выдал за английского солдата, и это вы были погребены под полом нашей трапезной.