Читать «По рельсам, поперек континентов. Все четыре стороны. книга 1» онлайн - страница 101

— Хайд топчет ребенка, и Стивенсон описывает звук ломающихся костей, — сказал я.

— Да, Стивенсон ненавидел жестокость, но ничего не имел против плотских страстей.

— А современных писателей вы читаете?

— Только их и читаю. Энтони Берджесс хороший писатель — и, кстати, щедрой души человек. Мы с ним — одно и то же. «Борхес», «Берджесс» — та же самая фамилия.

— А кого еще читаете?

— Роберта Браунинга, — сказал Борхес. «Наверно, он меня разыгрывает», — подумал я. — Вот кому следовало писать рассказы. Тогда он затмил бы Генри Джеймса. Его читали бы до сих пор, — с этими словами Борхес переключился на виноград. — В Буэнос-Айресе вкусно кормят, не находите?

По-моему, это вообще цивилизованный город во многих отношениях.

Борхес вскинул голову:

Возможно, но каждый день гремят взрывы.

— В газетах об этом не пишут.

— Боятся писать.

— Откуда вам известно о взрывах?

— Ничего сверхъестественного. Я их слышу, — сказал он.

И действительно, спустя три дня произошел пожар, и почти целиком сгорела новая телестудия, построенная для трансляции чемпионата мира. Официальной причиной назвали «неисправность электропроводки». Через пять дней взорвались бомбы в двух поездах в Ломасе-де-Самора и Бернале. Спустя неделю убили некого министра; его тело нашли на одной из улиц Буэнос-Айреса. К одежде была пришпилена записка: «Привет от „Монтонерос“».

— Но власти не так уж плохи, — сказал Борхес. — Видела — человек военный, намерения у него благие.

Помолчав, Борхес улыбнулся и неспешно проговорил:

— Умом он не отличается, но по крайней мере он джентльмен.

— А что вы скажете о Пероне?

— Перон был негодяй. При Пероне моя мать сидела в тюрьме. Моя сестра сидела. Мой двоюродный брат сидел. Перон был плохим руководителем и к тому же, как я подозреваю, трусом. Он ограбил страну. Его жена была проститутка.

— Эвита?

— Обыкновенная проститутка.

Мы выпили кофе. Борхес подозвал официанта и сказал ему по-испански: «Проводите меня в туалет». Мне он сказал: «Мне надо отлучиться — я должен пожать руку епископу. Ха!»

Возвращаясь назад по улице, он остановился у подъезда какого-то отеля и дважды стукнул тростью по металлическим опорам козырька. Возможно, в действительности он был не так слеп, как прикидывался, — либо хорошо знал это место. Во всяком случае, замахивался он уверенно. — Это на счастье, — сказал он.

Когда мы свернули на улицу Майпу, он сказал:

— Мой отец все время повторял: «Какая чушь — эта байка об Иисусе. Человек умер за грехи мира — кто ж в такое поверит?». Просто абсурд, вы согласны?

Я сказал:

— Очень уместная мысль для Страстной Пятницы.

— А я и не подумал! О да! — он так громко рассмеялся, что несколько прохожих озадаченно посмотрели на него.