Читать «Избранная проза и переписка» онлайн - страница 74

Прошло несколько месяцев, и огромная, ставшая известной на весь свет сапожная чешская фирма «Батя» стала нашей поставщицей и обула весь лагерь: в твердые полуботиночки с лаковыми носами — девочек, в солидные шнурованные башмаки — мальчиков, в желтые туфли об одну пуговицу — младших учеников. Появились сатиновые черные фартуки с карманами, одинаковые пальто, летняя форма…

Девочки, окружившие меня, начали, как полагается, с «извода». Одна, такая же маленькая, как я, сказала, что я провалюсь на экзаменах. Другая помахала перед моим лицом рукой и застенчиво сострила, что воздух — казенный, третья назвала еврейкой.

Меня ничто не трогало. Я привычно заняла койку с огромным номером на одеяле — 335, получила кружку, гребенку и сапожную щетку и ответила воспитательнице, что нет, у меня нет вшей…

Экзамены я выдержала и заняла свое место в четвертом классе, в двухэтажном доме, посреди лагеря. Дом назывался «Здание с младшими классами». Я не ждала ничего хорошего, ничего особенного от этой гимназии. Особенного я видела слишком много, плохого — еще больше. Настроение мое было терпеливо-равнодушно, худосочно, устало, несправедливо. Балериной стать не дали, писательницей быть рано, учиться надоело, но требовалось.

* * *

Но количество учеников было удивительно… Но свежевыпавший снег был прекрасен! Но кормили нас хорошо. Но называли нас не «будущими скромными тружениками», а «интеллигентской сменой». Было куда лучше, чем в приютах, и, пожалуй, лучше, чем в «Маяке». Я уже сама была согласна закончить среднее образование в лагере с желтыми бараками, в средневековом немецком городке, на Моравии, в восьми часах езды от Праги.

В день снегопада, в новеньком узком гороховом пальто, в синем большом, как колесо, берете, я вошла впервые в гимназическую церковь в глубине лагеря и стала среди своих одноклассниц налево от амвона. В церкви было 700 человек. Стояли огромные гимназисты — бывшая Белая армия, бритые, подтянутые. Стояли старшие классы девочек — жеманные в кружевных воротничках. Стояли оживленные детишки по линеечке, аккуратно. Бледный директор занял место посреди церкви и сразу нас всех увидел. Он был популярен, первый наш директор, бросивший нас потом ради института в Югославии и там очень загрустивший сразу же о барачном лагере. И впрямь наш лагерь можно было любить, как Париж. На любой вкус там находились друзья, единомышленники, герои. Воздух в лагере был полон русской интеллигентностью и анархией, а также влюбленностью, юностью, нетерпением. И не наша тому вина, что эти силы кружились, как роза ветров, и никаких парусов не надували.