Читать «Избранная проза и переписка» онлайн - страница 56
Алла Сергеевна Головина
Мы со Шмариной решили молчать, и наше презрение выводило дам из себя.
— Дерзость в них, — говорили они, — грубость, заносчивость, лживость.
— А будут у нас новые фартуки осенью? — спросила, заскучав, Шмарина.
— У вас, Шмарина, будет смирительная рубаха, — ответила одна светская дама, и все остальные дамы прыснули со смеху.
Мы проработали так два дня, положенные директором, и наслушались мнений о себе, о Загжевском, Стоянове, наших родственниках и подругах.
— Загжевский всегда собственные платки в стирку сдает, рассказывали дамы. — Ему казенные, видите ли, не нравятся. А нос у него, между прочим, кривой, и вообще неизвестно, что в нем эти дуры находят. Тип карьериста. А Стоянова вообще держать не надо было. Полгимназии разложил прежде, чем выпускной сдал. Припадочный был какой-то и злой. Нарочно делал рожу, когда здоровался. Сочинял безнравственные стихи.
Кукурузная дама сделала круглые глаза и рассказала: написал он в прошлом году в альбом одной девочки стихи:
Его к директору. Он отпирается. Его к священнику. Он посмотрел как сатана и говорит лицемерно: «Я, батюшка, описываю комсомол. Я, — говорит, — батюшка, сам душой болею». А девочки — дуры: затвердили поганый стих и повторяют:
И сами стали, как комсомол.
— Если они дошли до того, что убийц не судят, то пропало наше русское юношество совсем, — Решила светская дама. — Пускай едут подыхать с голоду к товарищам.
Кукурузная дама спросила меня в лоб:
— Вы, конечно, в Брно поедете после гимназии? Загжевский говорит, что там хороший климат.
Я подумала немного и ответила:
— Нет, я в Лондон поеду, у меня там — дядя.
Дамы бросили свои работы и стали смотреть на меня с интересом. Посыпались вопросы: брат матери? Богатый? Когда писал в последний раз? Вы же английский язык не знаете?
— Знаю, — сказала я. — Отчего же? Дядя — брат матери. Богатый. Письма пишет.
Все это было бездарной ложью, но лгать полагалось. Видя, что я отвечаю на вопросы, кукурузная воспользовалась случаем.
— А скажите, — сказала она, глядя мне в душу тусклыми зрачками, — правда ли, что одна ваша подруга собирается в сентябре удрать из гимназии и тайно от родителей обвенчаться с одним инженером?
Это была святая правда, но в то же время глубочайший секрет. Я обомлела от осведомленности дамы и разъярилась.