Читать «Избранная проза и переписка» онлайн - страница 50

Вася проснулся на первой порке Анжелики за сравнительно плохие отметки и попросил пить. Он сидел, взъерошенный от пота, с мутными глазами, и голосок у него был тоненький. Покачиваясь, он напился и спросил Нину Сафоновну, кто она такая. Глаза его все увеличивались и яснели, и он хотел заплакать. Нина Сафоновна ужасно неверно разговаривала с детьми: она засюсюкала, зацыкала, захлебнулась слюной. Но Вася успокоился. Он выпростал худую ногу из-под одеяла и предложил потанцевать. Он говорил с трудом, у него болело горло, и руки он разводил в бреду. И тут же, забыв о танцах, он рассказал, что отец на него накричал несправедливо на прошлую Пасху, но что какие-то другие дети заступились. Потом он с горечью вспомнил, что у него пропал живой кот, и с гордостью — что его фотографировали на обложку русского журнала, когда они ездили к морю. Щебет его после этого стал утихать, он лег на бок, заснул и сказал уже во сне:

— Неправда, это — неправда, ну дай же честное слово.

Мальчик был болезненный и с самомнением.

К трем часам пришел Алеша, молча обыскал комнату, нашел письмо и, пошатываясь, ударил перчатками по столу. Нина Сафоновна делала вид, что не понимает, проснулся Вася, вылез из кровати и от радости, при виде отца, затанцевал босиком на полу. Рубашка у него до пупа, рукава до локтя, шея длинная, носик горбатый. Он станцевал лезгинку в тишине.

— Ложись, — прошипел отец и посмотрел затуманенно на Нину Сафоновну. — Ушла Леля, — сказал он шутовским тоном и стал перед зеркалом. — Предлагает жениться на хорошем человеке. Не на вас же мне жениться.

Он с презрением похохотал и пошатался перед Ниной Сафоновной.

— Иду в буфет, — стал он рассказывать детским голосом, — а уже там все знают, шепчутся. А я в восторге, я ее давно хотел изжить, эту женщину. У меня свой недурной план есть. Квартиру — к черту, ребенка — в интернат, а сам поеду в Ниццу успокоиться от всей мерзости.

Нина Сафоновна задышала и забормотала:

— Надо же осмотреться, обдумать, не волнуясь.

Раздался звонок, и сразу вслед за ним комната наполнилась как бы звоном тафты и блесток. Это ворвалась девушка с бала, настоящая девушка с большим лицом и голубым платочком на голове.

— Это правда, это правда? Дайте честное слово, — пел ее злорадный голос, а руки уже комкали письмо. — Это правда — вы свободны? Вы свободны?

И видно было, что она счастлива до потери сознания, потому что этот усталый и такой безвольный (голыми руками бери) человек — ее добыча. Она давно прикинула его на свою мерку, как меховую накидку, и поняла, что пара имений в лимитрофных странах прикрутят его, как нежный трен, к ее несуразной фигуре, молодой, но такой корявой и с такими тяжелыми боками.

— Ваш ребенок? — девушка и Вася посмотрели в глаза друг другу.

— Потанцуем, — сказал Вася устало и неохотно, — потанцуем с вами.

И тут девушка подурнела еще больше. Ее прямые волосы легко утеряли завивку, глаза — подрисовку. Она заплакала над Васей и Алешей и спросила Инну Сафоновну, не тетя ли она.