Читать «Мемуары безумца» онлайн - страница 82

Так вот что значит любить, вот что такое женщина! Почему же, Господи, мы, насытившись, все еще жаждем? К чему столько стремлений и столько разочарований? Отчего так огромно сердце и так коротка человеческая жизнь? То сердцу и неземной любви мало, а то в единый миг оно утомится от плотской ласки.

Но иллюзия, рассеиваясь, оставляет нам свой волшебный аромат, мы устремляемся за ней по этому следу, тешим себя надеждой на то, что не все сразу кончается, и жизнь только началась, и весь мир перед нами открыт. И об этом надо было так возвышенно мечтать, этого желать так пылко? Ведь я не хотел отречься от своих прекрасных вымыслов, возникших по ту сторону моей утраченной невинности, от иных форм, смутных, но более совершенных, от иных наслаждений, не столь определенных, как мои желания, но чистых и бесконечных. Я пытался вернуть прежние фантазии, но в них вплеталась память о недавних впечатлениях, и все смешалось — призрачное и телесное, мечта и явь, женщина, только что оставленная мною, заключала в себе все — она была итогом прошлого, и с нее начиналось будущее.

Думая о ней в одиночестве, я под разными углами рассматривал ее, искал что-то, оставшееся незамеченным, неисследованным в первый раз. Желание снова видеть ее охватило меня, как непреодолимый рок, как безудержное стремление.

Прекрасная, жаркая ночь! Весь в поту, я подошел к ее двери, в окне горел свет, она, конечно, не спала. Я остановился, испугавшись, и долго стоял, не зная, что делать, в неопределенной тревоге. Я снова поднялся по лестнице, снова моя рука скользила по перилам и повернула ключ.

Она была одна, как утром, сидела на том же месте, в той же позе, но платье было другим — на этот раз черным, кружева у выреза подрагивали, словно живые. Ее тело светилась, в лице была чувственная бледность, какая бывает от любовного пламени, губы полуоткрыты, кудри развились и рассыпались по плечам, взгляд устремлен к небу, словно она искала какую-то погасшую звезду.

Радостно вскочив, она одним прыжком метнулась ко мне и обняла. Мы обнялись так, как обнимаются любовники, когда ночью, в ожидании встречи, долго вглядываются в темноту, ловят каждый шорох листвы, следят за каждой смутной тенью, мелькнувшей на прогалине, и, наконец, встретившись, соединяются в объятии.

Быстро и нежно она воскликнула:

— Ах, так ты любишь меня, ты вернулся! Скажи, душа моя, любишь?

Голос ее был звонким и мягким, как самый высокий тон флейты.

Она едва держалась на ногах от волнения и, не разжимая объятий, смотрела на меня с восторженным упоением. Как бы ни ошеломила меня эта внезапная вспышка страсти, я был заворожен и гордился ею.

Атласное платье искристо шуршало, бархатистая ткань была такой же нежной и теплой, как ее обнаженные руки, одежда казалась частью ее самой и была соблазнительнее наготы.

Ей непременно нужно было устроиться у меня на коленях, а затем ласковым привычным жестом она принялась перебирать мои волосы, пристально глядя в лицо, не отрывая взгляда от моих глаз. Зрачки ее казались огромными, властная сила поднималась из их глубины, заливая мое сердце. Каждая волна этого магнетического взгляда, похожего на непрерывное кружение орлана в небесах, все сильнее сковывало меня колдовской силой.