Читать «Алмазы Джека Потрошителя» онлайн - страница 121

– Он – это Андрей?

Кивок.

– Он писал тебе письма. О том, что любит. И хочет быть с тобой. Уговаривал потерпеть. Ты верила?

Снова кивок.

– А потом тебе надоело, и ты подбросила письма Вере? В лампу? Надеялась, что она найдет? Почему сразу не отдать было?

Нервное пожатие плечами. Лера с трудом сдерживает слезы.

– Тебе было стыдно?

– Д-да… я хотела. Не могла. Положила, думала, найдет. Случайно. И тогда останется отпустить. Он не любил ее. А Вера… она другого заслужила. Она понимала… всех понимала. Если будет девочка, то я Верой назову. Или Надеждой. Но верить лучше, чем просто надеяться, так?

– Не знаю. Расскажи.

– А я знаю. Вера все время болела… мы познакомились случайно… нет. Вру. Нас Полина познакомила.

Она объявилась рано утром и без приглашения. Постучала в дверь – звонок еще не работал – и, войдя, огляделась:

– Привет, сестричка. Рада? Нет? – Полина села на табурет и стянула сапоги, узкие, с длинными носами и длинными каблуками. – Я ненадолго. Дело есть. А ты переоденься…

Лера сменила халат на старый спортивный костюм, который обещала выбросить, но всякий раз останавливалась – жалко было почти целую вещь на помойку отправлять. Жалость мешала разобраться и с пожелтевшими полотенцами, латаными простынями и щербатыми кружками, которые Лера прятала в самый дальний шкафчик.

Она не станет такой, как бабушка, отец и Клава.

Ей просто жаль вещей.

Полина хозяйничала на кухне. Она резала батон толстыми ломтями, масло клала кусками. А сверху сразу и колбасу, и сыр. И чай заваривала не в чайнике, а сразу в чашках.

– Худенькая ты у меня. Слабенькая… – Полина пальцами сняла с лезвия сырную крошку и отправила в рот. – Повернись… У тебя шмотки старые остались? Ну да, можно не спрашивать. Надо, чтобы ты выглядела… ну так, как ты обычно и выглядишь. Она не потерпит кого-то более-менее симпатичного.

– Кто?

Лера сказала себе, что ни за какие деньги не станет ввязываться в очередную Полинкину авантюру.

– Вера… Вера-Верочка-Веруня.

Она была удручающе некрасива. И Лера, глянув в бледное лицо с выпученными глазами, с тонкими вялыми губами и мужским подбородком, оторопела.

– Я… я не думала… ваши работы.

Она забыла текст. Испугалась, что вот сейчас эта женщина догадается об обмане, станет кричать и вышвырнет Леру из своего роскошного дома. А потом и Полину… Полина не простит.

Она стоит в дверях, такая чужая в строгом сером платье. Гладко зачесанные волосы и очки в роговой оправе делают Полину старше, строже. А брошь-камея, скрепляющая кружевной воротничок, придает облику оттенок изысканный.

Брошь родом из той, другой квартиры.

– Мне хотелось бы взглянуть еще раз на ваши работы, – сказала Лера, взяв себя в руки. – Вы… вы, пожалуйста, извините… я сама… я вот немного рисую. Просто рисую. Карандашом.

– Углем. – А голос мягкий и тихий.

– Карандашом. У меня нет угля, – Лера виновато потупилась. Она смотрела на Верины руки с короткими ноготками под коркой лака, на широкие запястья, на рукава и мужские запонки… – Я была на выставке. Мне очень понравились ваши работы. Очень! В них есть… есть душа. Вот.