Читать «Никон» онлайн - страница 15

Но сам Стефан о том и речь не хочет заводить. Царь на патриаршье место вознамерился возвести Никона, новгородского митрополита. Тут ничего не скажешь, Никон известный подвижник, суровый, но ведь и неужива. Со старцем Елиазаром в Анзерском скиту не ужился, в Кожеозерском монахи на него жаловались за чрезмерную суровость, в Новгороде Никона народ побил. На тихого пастыря рука бы и у злодея не поднялась, а уж коли били, так знали за что.

Уломать надо царя. Пусть своего духовника почтит великим почетом. И вот же ведь, упирается Стефан. Тает драгоценное время. Тает! Примчится Никон, очарует царя.

«А тебе-то чего больше всех надо?» — спросил себя вдруг Неронов и рукой махнул: таким уж мать родила — за всех думать, за других страдать.

Он заплутал и выбрался на дорогу далеко за полдень. По дороге, вихляясь колесами, тащились три телеги. Он догнал последнюю. В телеге была поклажа и людей было довольно, шестеро. Ему, однако, сказали:

— Садись, грибник!

Он передал людям корзину, потом, попрыгав петушком, заскочил в телегу.

Сладко заныли находившиеся по лесу ноги.

— Сморчки! — заглянул в корзину сидевший в телеге поп с очень знакомым Неронову лицом.

— Сморчки, — закивал головой Иван, напрягая память. — В Москву?

— В Москву, — ответил поп со вздохом.

— Всем семейством?

— Всем гуртом.

Телега ухнула колесами в выбоину, пыль поднялась густая, пахнущая лошадьми, телегами, прежними дождями. Разговор оборвался, и Неронов задремал.

Его разбудили в городе.

— Не проехал своего дома?

Неронов огляделся.

— Не проехал. Мне словно бы по пути с вами. — И опять задремал.

И вдруг он понял, что лошади стали. Открыл глаза и обрадовался: до самого дома довезли.

Спрыгнул с телеги, взял корзину. И только теперь сообразил: подводы приехали к воротам его двора. Люди, уставшие от долгой езды, выбирались из телег, разминали ноги, терли себе поясницы, и в глазах каждого были сиротство и страх.

Никак не понимая, что это за люди и почему они привезли его к дому, Неронов подошел к калитке в воротах.

Нерешительно стоящие у калитки люди уступили ему место и право дернуть за шнур колокольца.

Неронов за шнур дернул, а потом поглядел на приезжих да чуть корзину не уронил.

— Аввакум!

— Батько Иван! — воскликнул Аввакум изумленно.

— А это брат, что ли, твой? — Неронов ткнул пальцем в грудь попа, с которым ехал в телеге.

— Братец! Евфим!

— Так я с вами от самого леса еду! Ахти! Ох-хо-хо-хо! — закатился Неронов и смеялся до слез.

Калитка была отворена, в калитке стояли домочадцы и, не понимая, что происходит, глядели, как смеется-заливается хозяин их, а с ним на все голоса хохочет табор, мужики, женщины, дети.

Потом топили баню, мылись с дороги, обедали. За пирогами Неронов рассказывал гостям о недавнем событии, поднявшем на ноги всю Москву:

— Сподобился я, грешный, зреть и участвовать в перенесении мощей Иова. Добрый святитель был. Я иной раз погляжу на себя со стороны, так плакать хочется. Себя-то мы больше Господа любим. На словах ахти как резвы, да на расправу жидковаты. Прежние святители не чета нам.