Читать «Потоп» онлайн - страница 61

— Которая тебе так приглянулась?

— Марыся.

— И ты тут останешься?

— Если издохну, так вынесут, а нет, так останусь.

— Надеешься выслужить у Пакоша дочь?

— Не знаю, пане.

— Скорее он такого голыша убьет, чем отдаст за него дочь.

— У меня червонцы зарыты в лесу, две горсти.

— Награбил?

— Награбил, пане.

— Будь у тебя хоть гарнец, все ж ты — мужик, а Пакош — шляхтич.

— Я из боярских детей.

— Если ты из боярских детей, так это еще хуже, ты, значит, изменник. Как же ты мог служить неприятелю?

— Я ему и не служил.

— А откуда вас Кмициц взял?

— С большой дороги. Я у гетмана польного служил, потом полк разбрелся, нечего было есть. Домой мне незачем было возвращаться, сожгли его. Люди пошли на большую дорогу грабить, и я с ними пошел.

Пан Володыевский очень удивился — до сих пор он думал, что Кмициц ворвался в Водокты с силами, взятыми у неприятеля.

— Значит, пан Кмициц взял вас не у Трубецкого?

— Было между нами много таких, что раньше служили у Трубецкого и у Хованского, но тоже сбежали от них на большую дорогу.

— А почему вы за паном Кмицицем пошли?

— Он славный атаман. Нам говорили, что кого он только кликнет, тот за ним и пойдет, точно он ему мешок золота насыпал. И мы пошли! Да не посчастливилось.

Пан Володыевский покачал головой и подумал, что слишком уж очернили Кмицица: потом взглянул на исхудалого боярского сына и опять покачал головой.

— Так ты ее любишь?

— Да, пане.

Володыевский отошел и подумал, уходя: «Вот решительный человек, он долго не раздумывает, полюбил и остается. Так всего лучше! Если он в самом деле из боярских детей, то это ведь то же самое, что шляхта. Как откопает свои червонцы, может, старик и отдаст ему дочь. А почему? Потому, что он решил добиться своего. Буду добиваться и я!»

С такими мыслями Володыевский шел по дороге; порой он останавливался и то опускал глаза в землю, то смотрел на небо; вдруг увидел стаю диких уток и по ним стал гадать: ехать или не ехать? Вышло — ехать!

— Поеду, не может иначе быть.

Сказав это, он повернул к дому, но по дороге зашел в конюшню, перед которой два его конюха играли в кости.

— Сыруц, — спросил Володыевский, — заплетена грива у Басёра?

— Заплетена, пане полковник.

Пан Володыевский вошел в конюшню; лошадь, услыхав его шаги, радостно заржала; он подошел к ней и похлопал ее по шее, а потом стал считать косички и опять загадал:

— Ехать… не ехать… ехать… Вышло опять — ехать.

— Седлать лошадей и самим одеться получше! — скомандовал Володыевский.

Затем быстро пошел к дому и стал наряжаться. Надел высокие желтые сапоги с золочеными шпорами и новый красный мундир, а к поясу привесил рапиру в стальных ножнах, с золотым эфесом, верхнюю часть груди покрывал стальной полупанцирь; была у него и рысья шапка с пером, но она не подходила к остальному костюму, и он предпочел надеть шведский шлем и вышел на крыльцо.

— Куда это вы едете, ваша милость? — спросил его старый Пакош, сидевший на завалинке.

— Куда еду? Да вот надо проведать вашу панну и о здоровье спросить ее, а то она меня невежей сочтет.