Читать «Потоп» онлайн - страница 193

Мрачное и тревожное настроение присутствующих раздражало его в высшей степени. Ему стало просто невыносимо тяжело.

Вдруг в залу вошел новый гость. Князь, увидев его, воскликнул:

— Да это пан Суханец! Верно, с письмами от брата Богуслава.

Вошедший низко поклонился:

— Вы угадали, ваше сиятельство… Я прямо с Полесья!

— Дайте же ваши письма, а сами садитесь за стол. Простите, Панове, что я прочту их за столом, но в них могут быть важные новости, которыми я хотел бы поделиться с вами. Позаботьтесь о дорогом госте, пане маршал.

Сказав это, князь взял из рук Суханца пачку писем и, быстро ломая печати, стал их вскрывать по очереди.

Гости устремили свои глаза на князя, чтобы по выражению его лица угадать содержание писем. Первое письмо, должно быть, не сообщало ничего приятного, так как лицо князя вдруг побагровело, а глаза сверкнули гневом.

— Панове братья, — сказал он, — князь Богуслав сообщает мне, что те, кто, вместо того чтобы идти отомстить неприятелю за Вильну, предпочли восстать против меня и теперь жгут на Полесье мои поместья. Конечно, легче воевать по деревням с бабами! Храбрые рыцари, нечего сказать! Ну да награда от них не уйдет…

Затем он взял другое письмо, но лишь только пробежал его глазами, как лицо его прояснилось улыбкой торжества и радости.

— Серадзское воеводство сдалось шведам, — воскликнул он, — и вслед за Великопольшей приняло протекторат Карла-Густава. А вот еще новость! — через минуту добавил он. — Наша взяла! Мосци-панове, Ян Казимир разбит под Видавой и Жарновом! Войска покидают его. Сам он отступает на Краков. Шведы преследуют его. Брат пишет, что скоро и Краков будет взят.

— Радуйтесь, Панове! — сказал каким-то странным голосом пан Щанецкий.

— Конечно, радоваться нужно! — ответил гетман, не заметив тона, каким Щанецкий произнес свои слова.

Он весь пылал от радости; лицо его точно помолодело, глаза блестели; он дрожащей от счастья рукой вскрыл последнее письмо и, сияя, как солнце, воскликнул:

— Варшава взята… Да здравствует Карл-Густав!

И только тут он заметил, что его новости производят на присутствующих совсем обратное впечатление, чем на него. Все сидели молча и лишь обменивались несмелыми взглядами. Другие закрыли лица руками. Даже княжеские придворные, даже трусливые люди не смели изъявлять своей радости при известии о падении Варшавы и о неизбежном падении Кракова, при известии о том, что воеводства одно за другим отрекаются от своего короля и присоединяются к врагам. Князь понял, что надо сгладить впечатление, и сказал:

— Мосци-панове, я первый бы плакал вместе с вами, если бы дело шло о несчастии Речи Посполитой; но она от этого не пострадает, а лишь переменит правителя. Вместо неудачника Яна Казимира у ней королем будет великий и счастливый воин. Я вижу уже все войны оконченными и всех неприятелей разбитыми.

— Вы правы, ваше сиятельство! — ответил Щанецкий. — То же самое говорили Радзейовский и Опалинский под Устьем!.. Итак, возрадуемся, Панове! На погибель Яну Казимиру!