Читать «Крайний» онлайн - страница 106

Янкель говорил спокойно. Он не обращал внимания на воду сверху и с боков, а она как будто обходила его стороной. Он отмахивался от капель, и они брызгали дополнительно в мою сторону.

Подвода стояла, как вкопанная. Янкель держал вожжи на коленях, одну ногу — которая хромая и больная — вытянул вперед и дергал, дергал сапогом, как заведенный.

Я предложил определиться. Я вперед иду, а Янкель назад. Так что надо прощаться. Янкель не спешил.

Говорит:

— Я с Гришкой имел разговор. И с батькой его. Я их хорошо прищучил. Все сказал, что было на душе. И не им одним. Походил по хатам, всем сказал.

Я не имел в виду заводиться с разговорами, но не выдержал.

— Знаю я про твой концерт. Напился. Стыд и позор. Людей перебаламутил. Дело твое, конечно, но я считаю, что тебе б сидеть тихо. А ты нарываешься. Гриша при исполнении. Мог и в милицию забрать.

— И что?

— И то. Сам знаешь.

— Я знаю, а ты не знаешь своей головой лысой. Мне старый Винниченко сказал, что украинцев с евреями заодно выселять будут. Ему Гриша сказал по секрету, а он мне.

Я поперхнулся. Такие сведения находились у Субботина. Он их Наталке высказал в минуту отчаяния. Наталка — мне. А теперь, получается, Гриша в курсе. И старый Винниченко. И весь Остёр. Такое внутри человек не удержит, обязательно разнесет в разном виде.

Я говорю:

— Глупости. Может, и будут. Только не вместе. Сам подумай.

— Я тоже сомневаюсь, чтоб вместе. Ладно. Старый Винниченко боялся, что до Сибири не доедет. Я его заверил, что лично с ним в один вагон впихнусь. Лично. И рядом сидеть буду. Если и придавлю его, то нечаянно. Я во сне руками сильно махаю. Предупредил со значением. Думаю, он от страха и умер. Хай ему хорошо лежится, как моей Идке и моим детям. А что ты в Остре делал? — он опять спросил, как в первый раз. Нарочно сбивал.

Я не растерялся:

— У меня план. Надоело бегать. Гриша меня заверил, что по немецкому делу заглохло. Я в Чернигов вернуться хочу. Вот иду.

Я решил во что бы то ни стало отвлечь Янкеля от прибежища, где находилась Наталка. Вроде понятия не имею, что Янкель хотел к Субботину на голову свалиться.

Янкель говорит:

— Ну-ну. Иди. Твое дело. Я тебя привязать не могу. На всякий случай знай — в Остре буду.

Не поддался, значит, на провокацию. А про какой случай мне намекнул, я понял. Не дурак окончательный. На случай, если он Субботину понадобится.

Помолчали. Я слез с подводы.

— До свиданья, Янкель.

Пошел вперед, не оглянулся. А в душе свербит. Был он у Субботина или не был. Был или не был. Янкель меня не окликнул.

Копыта, может, и цокали, но через воду я не различал.

Передо мной встал во всю ширь вопрос: что делать? Идти к Гореликам и мучить Наталку вопросами? Она опять наврет. Закрутится. Заволнуется. А у нее дети. Таким отношением можно и сроки сбить. Начнет рожать. А дети не готовые. Только хуже станет.

И вырос ответ из наличных обстоятельств.

Надо в Чернигов. К Субботину.

Янкель меня отодвинул. Говорил, как с посторонним. Будто и не было у нас с ним общих задумок. Будто не через него, через Янкеля, я дополнительно запутался. Был он у Субботина — не был. Без разницы. У него своя правда — у меня своя. И посередине стоит Наталка со своим животом. И живот ее мне прямо показывает: дуй, Нишка, в Чернигов и кончай сомнения. Если надо — сваливай на Янкеля, что можно и что нельзя. Выкручивайся любой ценой. Выручай свою родную семью. Ради будущих поколений.