Читать ««На этой страшной высоте...». Собрание стихотворений» онлайн - страница 49

«В октябре, во время войны…»

В октябре, во время войны, В нашем городе, на заре, Были радуги две видны На прохладном на серебре. Над вокзалом они взошли — Отраженье одна другой. Доходя вдали до земли Семицветной своей дугой. И исчезла моя печаль На обычном моем пути. Только дети бежали вдаль И хотели сквозь них пройти.

5.8.1942

ВИКТОРИЯ-РЕГИЯ

И стихов моих белая стая

А. Ахматова

В ботаническом садике, что под мостом, В страшный дождь, этим летом, в Берне, Расцвели ослепительно вверх, над листом… Всех — одиннадцать. И суеверней Не была никогда под зонтами толпа. Вечер был, и чиркали спички. «Я — прекрасна, редка, равнодушна, слепа. Бросьте ваши смешные привычки. Я цвету, я — судьба, я — чудесный цветок, Я завяну, сломаюсь, сникну. Подходи, ты сегодня совсем не жесток!» — Я перилам уверенно крикну. И тогда на мосту остановится он И, глаза опуская, заметит: Малый дом из стекла и серебряный сон, Что ему из-за стекол засветит. — Для петлицы велик этот белый цветок, А для чаши — он слишком распахнут. Засушить бы в страницах такой лепесток, Пусть стихи ее инеем пахнут. Но победа сверкнула, как злая змея, На стебле, на хвосте вырастая. — Я с тобой говорю, я — влюбленная, я, Я — цветов твоих белая стая. Брось стихи, брось мечты, брось другие цветы. Я совсем — не вечна, я — не чудо. Я забыла уже и где я, и где ты, Я цвету из-под век, из-под спуда Долгих лет. Для тебя я сейчас расцвела. Не зевай, пресыщенный прохожий. Я такая сегодня, сегодня была, Завтра стану совсем непохожей. И увидишь ты только у берега лист, На воде успокоенный снова. Что ж, стихи напиши про змеиный про свист. Муза только зевнет и — готова.

5.8.1942

«Киевским крестиком, киевским швом…»

Киевским крестиком, киевским швом… Красный петух на дому неживом. Черною ниткой пожарище шью. Желтой — подсолнухи в синем раю. Крестики, крестики… Сколько крестов! Шире рубахи — венчик листов. Черное море — ширь рукава, Пояс. А талия, что голова. Мы ведь такие… Язык доведет Нас и до Киева, и до ворот. Скажем: здорово, и нынче, сынку. Я породила такую тоску. Что ж для полячки ты мне изменил? Я породила, ты же убил. Серьги продену для смеха в ушко, Больно хорош, залетел высоко. Жовто-блакитный за Киевом луг. Вышитый ворот и в просе сам-друг. Это крапива. Это полынь. Вот — колокольчик. Бубенчик — динь, динь. Здравствуй — кургану. Здравствуй — тебе. Здравствуй — дурману. Любви и Судьбе. Здравствуй, ответишь, моя белена. Здравствуй, мой чоберец, здравствуй, трава. Здравствуй, дорога на Богуслав. Кто оказался все-таки прав?

17.8.1942