Читать «Песнь колдуньи» онлайн - страница 15

— Неужели вы думали, что ваши проделки остались незамеченными?

У Филиппины так сильно забилось сердце, что, казалось, еще немного, и грудь разорвется. Аббатиса взмахом руки отогнала от лица надоедливую муху.

— Только нежные чувства, которые я некогда испытывала к вашей матери, помешали мне отправить вас домой. И все же не проходит и дня, чтобы память о ней не оказалась запятнана! Запятнана вашим отцом, который пустил на супружеское ложе свою развратную племянницу, и вашим собственным поведением, здесь, в аббатстве, где она похоронена!

Ее кулак гневно опустился на каштановую столешницу, отчего перья и чернильницы подпрыгнули. Монахиня встала, опершись о стол пальцами, потом смяла лежавшее тут же письмо. Выражение лица ее было таково, что Филиппина в страхе попятилась. Никогда еще не было столько гнева во взгляде преподобной матери.

— Вы могли бы сочетаться браком с Лораном де Бомоном, и это было бы в порядке вещей, но для вас он оказался недостаточно привлекательным, не так ли? Зачем довольствоваться послушником, если можно заполучить пажа? И к чему паж, если представился случай пленить сердце госпитальера? Какой участи вы себе желаете, к чему стремитесь? Если так пойдет дальше, вы кончите шлюхой в постели какого-нибудь принца!

Филиппина отшатнулась, уязвленная таким оскорблением. Спина ее уперлась в створку массивной двери. Девушка закрыла лицо руками, пораженная картиной, нарисованной аббатисой. Последовавшие за этим слова монахини заставили ее почувствовать себя еще хуже:

— И это единственный знак вашего раскаяния — закрыть лицо руками? Я разочаровалась в вас, Филиппина де Сассенаж. Ваша мать надеялась однажды увидеть вас моей преемницей в этой обители, где она упокоилась. Но я скорее сгорю в аду, чем позволю вам и дальше осквернять эти стены. Жизнь дуэлянтов в руках Господа — так тяжелы раны, которые они нанесли друг другу. Умрут они или выживут, я своего решения не изменю. Вы недостойны жить в нашей общине!

Гнев аббатисы утих, стоило ей произнести последнюю фразу. Филиппина не нашла в себе сил даже посмотреть на нее, а не то что умолять, упрашивать. Она была уничтожена. Мать-настоятельница снова опустилась на стул.

— Идите, — бросила она. — Я должна сообщить барону о вашем поведении и о своем решении. Оно непоколебимо. Пока он не приедет за вами, вы будете соблюдать строгий пост и каяться в одной из подземных келий. Вы не увидите больше ни монахинь, ни сестер, которых мне надлежит беречь от вашего дурного влияния.

Филиппина, кивнув, повернулась и подняла щеколду. Однако она не успела шагнуть в дверной проем, как соскользнула на пол, проглоченная пропастью, которую сама же сотворила у себя под ногами.

Глава 4

Филибер де Монтуазон, широко открыв мутные глаза, всматривался в полутьму комнаты, по стенам которой двигались тени. Он не испытывал боли. Только безмерную усталость. Он не знал, где находится. Более того, не смог бы сказать, кто он. Странно, что это его не пугало. Довольно долго он следил за танцем теней. Рефлекторно проведя языком по сухим губам, он ощутил вкус желчи. Горло судорожно сжалось, и он едва не задохнулся. Он поспешно повернул голову вправо в надежде, что спазм пройдет, и в свете на три четверти сгоревшей свечи у своего изголовья увидел, что в комнате он не один. На соседней кровати спал мужчина. Де Монтуазон разглядел, что он бледен, дышал мужчина с большим трудом, издавая специфический свистящий звук, характерный для ранения в область легких.