Читать «Марина Юрьевна Мнишек, царица Всея Руси» онлайн - страница 216

Где здесь в майскую пору такую найти? О полуночи небо светится. Словно волны речные по нему пробегают. Легко. Неслышно. Звезды россыпью едва бледнеют. Ветер тянет с моря. Теплый. Духовитый. Камыши у берега шелестят. К воде клонятся.

Ехать. Снова ехать. Куда? Заруцкий говорит: к Уралу. Горы там будто высокие. Леса. Казаков много. И все вольные. Не московской руки. Не спросила. Могла, а не спросила: они-то им зачем? Почему царицу ищут? Ни городов тут. Ни селений больших. Острожцы. Юрты.

Чего только не довелось повидать! И все уходит. Как земля из-под ног. Не успеешь толком присмотреться.

Недоразумение с вельможным боярином вышло. Как порох вспыхнул. Голос осмелился поднять: «Опять чернец гишпанский! Опять под ногами босоногий путается! От него все неудачи. Неужто не видишь, государыня? Все от него. Отпусти его, немедля отпусти».

Отпустить? Ушам своим не поверила. При казаках. При дамах.

Отец Миколай стоит молчит. А с кем тогда говорить? У кого поддержки искать? Кажется, вся жизнь с ним прошла. Посчитала — целых восемь лет. Каких лет!

Отказала Заруцкому: много на себя берет. Должен лучше с войском своим управляться. Казаков в руках держать. А не на святую церковь замахиваться.

«Кабы не стояла ты за свой кшиж, кабы не казала его людям где надо, где не надо, с самой Москвы все иначе бы шло».

Иначе? Так с тем и в Москву ехала, чтобы не отрекаться от святой церкви — престол ее в Московии утверждать.

Где ему понять! Был в крещении. Был в мусульманстве. Спросила как-то, как опять крещение святое принял? Посмотрел — рассмеялся. А чего, мол, его снова принимать. Можно и так просто.

Неужто так можно? С духовником своим советовался ли? Он-то согласие дал? Или должен был в Ватикан писать?

Снова смех. Какой духовник? На ратном поле нешто он нужен. Это если во дворце сидеть. От безделья. А у меня рука всегда оружие держит. Чтобы крест на себя положить, надобно саблю или пистолет в сторону отложить, а со мной такого, сколько себя помню, николи не бывало.

Господь Всемогущий, неужто безбожник? Хуже неверного — у тех хоть свой Бог, свои молитвы. А тут…

Отцу Миколаю сказала. Промолчал. Повторила — вздохнул тихонько: это, мол, все на словах, а на деле… На деле святому делу ясновельможный боярин служит. Значит, и престолу Римскому. Сам того не сознает. Время потише станет, сам все поймет. Не тревожь ты его, дочь моя. Пока не тревожь.

А вот теперь ополчился на святого отца. Ему все беды приписывать готов. Подумать не хочет: вдруг наше счастье от нас отвернулось. Прогневали Господа неустройством своим, раздорами.

Числа стала запоминать. Разговоры слушать, приметы. На всякий случай сколько их найдется. Отец Миколай не разрешает. Да что и он с сердцем сделает, коли сомнение в него закралось.

Вот и на этот раз спросила. Ночь с одиннадцатого на двенадцатое мая месяца что ворожит? У святого отца один ответ: память святых Панкратия и Доминика. Пестунка порадовалась: до Зеленых Святок целых пять дней. Поди, успеем до нового места доехать. Чтобы, как положено, отпраздновать. Правда, государыня? Правда, Марыню?