Читать «Уничтожьте всех дикарей» онлайн - страница 37

Затем появляются первые горы, угольно-чёрные, лиловые, выжженные солнцем. Они сильно вылущены ветром и окружены огромным количеством упавших кусков, напоминающих окалины, которые выгребли из мусорной кучи. Случайные тамариски, выветренные и мёртвые. Водитель выходит, чтобы собирать их для ночного костра.

Автобус останавливается на ночь в Араке, где есть маленькое кафе, называемое рестораном, и отель. Мы спим по двое в соломенных хижинах на матрасах прямо на песке. При свете карманного фонарика я читаю «Машину времени» Герберта Уэллса.

То же самое читал и Конрад. Я вижу, что он многому научился у Уэллса.

60

По карте кажется, что дорога после Арака становится лучше, но вместо этого – всё то же напряжённое скрежетание колёс на первой и второй передаче. Едем прямо в пустыню, по дорожному участку около километра шириной, всё время выискивая в пучке дорог наиболее проходимые.

Время от времени на горизонте появляются огромные хвосты дыма от других грузовиков. Ближе к полудню дым мешается с облаками пыли, которые доносит вечерний ветер. Облака окружают закатное солнце густым туманом, сквозь который можно иногда видеть силуэты случайных гор и тамарисков.

Останки древних горных пород формой напоминают позвонки, словно бы они выпали из горного хребта. Около Тама, внутри горного массива Ахаггар, горы выше, в них больше сопротивления – но даже там ландшафт свидетельствует об ужасной мощи сил разрушения.

Едешь целые мили по пустыне, полной «осколков», в поисках реальности, которая безвозвратно утрачена.

Отшатнёшься, когда увидишь своё отражение в зеркале. Ведь и сам ты поддаёшься действию сил разрушения, солнцу и ветру, жаре и холоду, всему тому, что заставляет горы рассыпаться на куски.

61.

Там – главный город всего южного Алжира, интернациональный город, имеющий тесные связи с соседними Нигером и Мали благодаря транзитным перевозкам, потокам беженцев и контрабанде.

Европейские экспедиции в пустыню и туристы – все они рано или поздно приходят в Там; и все растворяются в коридорах отеля «Тахат».

Его архитектору было свойственно преувеличенное чувство симметрии. В отеле шестнадцать совершенно одинаковых номеров, от которых совершенно одинаковые коридоры расходятся лучами к четырём сторонам света.

Когда с гостиничной стойки кричат, что у них Швеция на проводе, я несусь по лабиринту, точно сверхстимулированная лабораторная крыса, пока, почти задыхаясь, не выныриваю в нужном месте. В телефонной трубке я слышу собственное тяжёлое дыхание, усиленное ретрансляцией между станциями Уарглы, Алжира и Парижа. Стёртый столь мощной отдачей, голос моей дочери исчезает и становится тише шёпота. В конце концов, я сдаюсь, побежденный собственным эхом.

Одна из уборщиц берёт с собою своего маленького ребёнка и сажает его на каменный пол в кладовке для инвентаря, а сама идёт работать. Ребёнок кричит безостановочно с восьми утра до полудня, пока не устаёт настолько, что издаёт лишь редкие жалобные всхлипы.