Читать «Эпоха мертворожденных» онлайн - страница 108

На Краснодонской эстакаде у Алены заканчивается терпение. С заднего сиденья, наклонившись, основательно опирается на мой подлокотник и издалека начинает плести… Знаем мы эти подкаты!

— Сколько пробудешь?

— Мамс, я не знаю. Дня три — точно.

— Я все равно не могу понять — зачем тебе возвращаться? А мы как будем? Ростов такой город…

Не даю закончить:

— Ален, я машину веду. В город въезжаем… Давай потом все обсудим. — Демонстративно, так, чтобы она увидела, поправляю лежащий поперек пуза «АПС».

Подействовало. Надолго ли?

Сразу на выезде, за Свердловской развилкой, — встали. Начиная от шахтоуправления бывшей «им. Сергея Тюленина» тянутся бивуаки бесконечной очереди. У кого есть возможность — бегут от войны. У кого нет — пытаются хотя бы вывезти родню. Здесь пока одиночные машины, палатки да колхозами — группы семей. Это — еще те, кому стоять и стоять: оставив в очереди сторожей, отсиживаются в относительной безопасности, поближе к городу и хоть какому-то порядку.

Еще через два часа милицейских постов, ожиданий, переползания по ухабам, ямам и загородам из всякого говна — от железобетонных блоков до рельсовых ежей — доходим, по разбитой вдрызг дороге, до начала сплошной автомобильной ленты.

— Глаша! Сядь и не высовывайся…

— Ма…

— Сядь, я сказала! — вдруг рявкает Алена. Ну вот, Мамсик, ты наконец-то начинаешь догадываться о том, чего я тебе предварительно не хотел рассказывать. Знакомься, это — реальность. Ты раньше даже читать о ней не хотела — теперь сама смотри…

Люди. Везде. У каждой машины и группами. Мужчины поголовно вооружены — чаще с дробовиками, но хватает и нарезного. Женщины и дети испуганными зверьками выглядывают из-за оконных углов.

Несмотря на жару, все закупорено. У многих на дверцах, как у меня, висят бронежилеты. Вокруг горы мусора — словно мы в середине вытянутой по обе стороны трассы свалки. Ветер, в издевательском вальсе, кружит по асфальту пустые пластиковые бутылки, цветные полиэтиленовые пакеты и смятые бумажки с характерными коричневыми мазками посередине. Удушающая вонь…

Все это — цветочки. Главное — глаза! Сколько злобы и ненависти во взглядах тех, мимо кого, под конвоем завывающей синей мигалки, пробирается наша колонна. Блядь, надо было еще пяток броников взять — три на заднюю сидушку и пару — на передние двери! Сейчас любой полудурок шмальнет с психу, и — поминай как звали всех троих, в этой жестяночке. И ведь правы будут! Без дураков — имеют полное моральное обоснование… Сколько дней они тут днюют и ночуют, едят всухомятку, оправляются по обочинам — прямо под автомобили и, что самое страшное — трясутся каждую ночь?! И не зря ведь боятся! Есть — отчего… При этом — все время по некоему вслух не заявленному порядку мимо проезжают важные рожи, вот в таких вот гробах, в каком сейчас, к примеру, Дёмыч восседает. Да в придачу с сопливым пятаком Бурлика ровно на половину немалого окна. Стоят мужики с «Калашниковыми» на плечах и думают себе думки: «Я больного ребенка вторую неделю вывезти не могу, а эти пидары — собаку с кондиционером на переднем диване везут, твари! Вот именно из-за такого внедорожного и внеочередного распальцованного блатняка стоит вся очередь. Эх, покромсать бы скотов…» а жить, между прочим, хотят абсолютно все и совершенно вне зависимости от былой крутизны — по жизни и заслуг перед молодой Республикой — по обстоятельствам. Когда же за спиной глаза собственных детишек, жены и стариков — волей-неволей пальчик на предохранитель вниз давит. И похер закон, солидарность и уважение к чужим правам.