Читать «Средневековая андалусская проза» онлайн - страница 88

Не избегай любви нарочно, поверь, дурное это средство; Друзей терять по доброй воле глупей, чем промотать наследство. Живет богатый, словно бедный, напуган бедностью голодной, Которая с богатым рядом, так что грозит ее соседство.

Я вспоминаю, что у моего двоюродного брата Абу-ль-Мугиры есть стихи, где высказана мысль, что разлука тяжелее разрыва. Эти стихи из поэмы, с которой он обратился ко мне, когда ему было семнадцать лет или около этого. Вот они:

Неужто ты, друг, подвержен губительнейшему зуду? Скажи, куда торопиться медлительному верблюду? Поистине, расставанье опасностью угрожает. Ты думаешь взять с собою любовь, как ты взял бы ссуду? Лжецы говорят нередко: разрыв опасней разлуки, Но это злостная кривда. Не верь болтливому люду! Не ведают они страсти, глубин ее знать не знают, Готовые уподобить любовь презренному блуду. А для влюбленных разлука — дорога верная к смерти, И этой истины страшной вовек я сам не забуду,

У меня есть об этом длинная поэма, которая начинается так:

Мне восторг непревзойденный утро, вспыхнув, даровало; И, меня с тобою сблизив, счастье восторжествовало. Редкий плод бесплодной почвы, первенец жены бездетной, День, врачующий недуги, — благодатное начало! Эти молнии сближенья не обманывают сердца, И не блекнет сад зеленый, где блаженство созревало. Перси-персики набухли; говорят они прекрасной: «Поспешай же!» — но перечит сумрачное покрывало. Так одно красотку тянет, а другое не пускает; Со стыда лицо пылает, как заря весною, ало. Мой недуг от глаз прекрасных, только в них же исцеленье, Жизнь моя с моею смертью, а любимой горя мало. От змеиного укуса лишь змеиным лечат мясом, Или было бы смертельно ускользающее жало.

Разлука заставляла поэтов плакать в местах свиданий, и проливали они потоки слез, и поили землю водою томления, вспоминая, что было с ними там, и рыдали, и оживляли следы любимых их погребенную страсть, и принимались они стонать и плакать.

Рассказывал мне один прибывший из Кордовы, которого я расспрашивал о ней, что он видел наши дома в Палатах Мугиса на западной стороне города, и стерлись следы их, и исчезли их признаки, и скрылись места свиданий, и изменило их бедствие. И стали они бесплодными пустынями, после того как были населены, и безлюдными равнинами после толпы друзей. Это одинокие развалины, что были прежде прекрасны, и страшные ущелья, раньше безопасные; там убежище волков, где раздается свист гулей, там игралище джиннов и приют диких зверей после мужей, подобных львам, и красавиц, подобных изваяньям, пред которыми расточали обильные богатства; рассеяно теперь единенье их, и оказались они в разных странах, подобные племени Саба. И кажется, что те разубранные опочивальни и украшенные покои, сиявшие, как сияет солнце, и рассеивавшие прекрасным видом своим заботы, когда объяло их разорение и охватило их разрушение, стали подобны разинутым пастям львов, возвещающим конец мира, и показывают они тебе, каков исход жизни его обитателей, и рассказывают, куда идет всякий, кого ты видишь стоящим. И становишься ты воздержанным в стремлении к благам мира, после того как долго воздерживался от пренебрежения ими.