Читать «Средневековая андалусская проза» онлайн - страница 186

И открылся взор его сердца, и воспламенился огонь его мысли, и совпали в глазах его предание и разум. Доступны стали ему тогда пути толкования, и не осталось ничего темного неразъясненным для него в законах божественных, ничего закрытого — не открытым, ничего скрытого — не ставшего явным. И вошел он в число мудрых. На Хаййя стал он теперь смотреть с уважением и почитанием и проникся уверенностью, что он из избранников Божиих, тех, «над кем нет страха и кто не испытывает печали». И стал он служить ему и руководствоваться его примером и указаниями в спорных делах религиозного закона, который изучил он в веровании своем.

А Хайй ибн Якзан начал, в свою очередь, выспрашивать его о нем самом, о его делах. И Асаль описал ему свой остров и его население, как жили они до принятия религии своей и как живут теперь, приняв ее. Рассказал он ему также все, что говорит предание о Мире божественном, рае, огне адском, о воскресении из мертвых, о сборе людей после него, о расчете в день Страшного суда, о весах и о праведном пути.

И Хайй ибн Якзан уразумел все это и не видел в этом ничего противоречащего тому, что он созерцал на своей высшей стоянке. Тогда он признал, что тот, кто описал и сообщил это, был точен в описании и правдив в слове своем, что он — посланник от Господа своего. Он уверовал в него, признал правду его и исповедовал посланничество его. Затем он стал расспрашивать о заповедях, принесенных им, и обязательных обрядах поклонения, им установленных.

И Асаль рассказал ему о молитве, обязательной милостыне, посте, паломничестве и других внешних обрядах. Все это Хайй ибн Якзан воспринял и последовал этому и принялся выполнять, руководствуясь повелением изрекшего их, в правдивости которого он был твердо уверен. Только две вещи, поразившие его, остались у него в душе, мудрость которых он никогда не мог постичь.

Одна из них была такова: почему посланник в большинстве случаев при описании Божественного мира пользовался притчами? Почему воздерживался он от ясного раскрытия, так что люди впали в тяжкий грех придания Богу телесных свойств и уверовали относительно сущности Истинного во многое такое, от чего он свободен и к чему он непричастен? То же самое — и относительно награды и наказания.

Вторая заключалась в следующем: почему он ограничился преподанием заповедей и обязательства в религиозных обрядах, почему разрешил стяжать имущество и дал полный простор в еде, так что люди предались пустым занятиям и отвратились от Истинного? По его же собственному мнению, каждый должен брать лишь столько пищи, сколько ему необходимо для поддержания жизни. Что же касается богатств, то они не имели для него никакого значения. Он видел предписания закона, относившиеся к ним, например, об обязательной милостыне и видах ее, о купле, лихоимстве, о мерах ограничения и наказания, и все это казалось ему странным, все казалось излишним.