Читать «Средневековая андалусская проза» онлайн - страница 119

Я говорю еще:

Безумствует аль-Джазири, своих расходов не считая; Он расточает свой удел, богатство кровное мотая. Так продает он честь за честь, свою теряя честь при этом; Затеял он постыдный торг; его влечет мечта пустая. Кто покупает срам за срам, тот осрамится неизбежно; Внакладе ты, купец-глупец, а где же правота святая? Участок плодородный свой ты променяешь на пустыню, Где только тернии торчат, где сорняки да пыль густая. Безумец, прогадаешь ты, за прибылью гоняясь мнимой, Как тот, кто ветер продает, рябь на воде приобретая.

И слышал я в соборной мечети, что взывал он к Аллаху о защите от покровительства Аллаха, как взывают к нему о защите от беспомощности.

Вот нечто похожее на это. Я помню, что был я в собрании, где находились наши друзья, у одного из зажиточных обитателей нашего города, и увидел, что между кем-то из присутствующих и одной из жен хозяина собрания, тоже бывшей тут, происходят дела, для меня подозрительные, и подмигивания, мне отвратительные, и что время от времени они уединяются. А хозяин собрания словно отсутствовал или спал. И я стал будить его намеками, но он не пробуждался, и шевелить его ясными словами, но он не шевелился, и тогда начал я ему повторять одно древнее двустишие, надеясь, что, может быть, он поймет. Вот оно:

В постыдном своем ослепленье не хочешь ты видеть греха; Приходят к тебе ради блуда, а вовсе не ради стиха. Напакостят и удалятся, оставив тебя в дураках, Осел, чья поклажа, поверь мне, — отвратнейший сор да труха.

И я много раз произносил эти стихи, так что, наконец, хозяин собрания сказал мне: «Ты наскучил нам, заставляя их слушать. Сделай милость, оставь их или скажи другие». И я перестал, и не знал я, — не замечает он или притворяется не замечающим, и не помню я, чтобы я потом возвращался в это собрание.

Я сказал об этом человеке поэму, где есть такие стихи.

Ты достойный человек не в пример шутам бродячим; По заслугам ты слывешь благородным и горячим. Пробудись же! В дом к тебе забрели дурные гости. Знай, что худшие грехи мы порою ловко прячем. Кое-кто поклоны бьет, но не только на молитве; Обладатель ясных глаз не всегда бывает зрячим.

Рассказывал мне Салаб ибн Муса аль-Калазани: «Говорил мне Сулайман ибн Ахмад, поэт: «Вот что рассказывала мне одна женщина, по имени Хинд, которую я видел на Востоке (а она совершила пять паломничеств и была из ревностных богомолиц). Она говорила мне, — рассказывал Сулайман, — «О сын моего брата, не думай хорошо ни о какой женщине! Я расскажу тебе про себя нечто такое, что знает Аллах, великий и славный! Я ехала по морю, возвращаясь из паломничества (а я уже отказалась от земной жизни), и была я пятой из пяти женщин, которые все совершили паломничество, и мы ехали по Красному морю. А среди матросов на корабле был один человек, сухощавый, по виду высокий ростом, широкоплечий и хорошо сложенный, и увидела я в первую ночь, что подошел он к одной из моих товарок. И затем он подходил ко всем женщинам в следующие ночи, и не осталось ему никого, кроме нее (она разумела самое себя), — и вот, — говорила она, — я сказала себе: «Я обязательно тебе отомщу!» И я взяла бритву и зажала ее в руке, и матрос пришел ночью, как обычно, и когда он хотел сделать то же, что делал во все ночи, я уронила на него бритву. И он испугался и встал, чтобы уйти, и мне сделалось его жалко, — говорила женщина, — и я сказала ему, схватив его: «Не двигайся, пока я не возьму с тебя мою долю!» И он удовлетворил свое желание, — говорила старуха, — и попросил у Аллаха прощения.