Читать «Рождение дороги» онлайн - страница 5

— Мох! — гаркнул Овечкин. — Отдирать из-под машины мох!

Он подскочил к Сурову, и вдвоём они вставили бревно как подпорку между судорожно бьющейся машиной и ближним деревом. Дерево было чахлое, оно гнулось.

Ванчик и Слава распластались у передних колёс и срывали мох с гранитной плиты, что лежала под грузовиком. Видно, дождевой воды было так много, что она подмочила даже ризоиды-волосинки, которыми мох цепляется к камню. Моховой покров превратился в непрочно держащуюся на ослизлой поверхности массу. Колёса буксовали.

Виталий вытащил из кузова лопату и принялся соскребать мох перед задними колёсами. Быстрее было бы руками, но он боялся: машина рванется — раздавит.

Бревно-подпорка угрожающе затрещало.

Овечкин подлетел к Виталию и, вырвав, отшвырнул лопату.

— Руками! — заорал он, и сам, кинувшись на землю, начал отдирать и отбрасывать мох.

Подпорка с треском рухнула.

Но почти в тот же момент машина подалась назад. Медленно-медленно, с натугой, быстрее… пошла!..

Когда от этого места отъехали с километр, Овечкин спросил у Виталия:

— Лопату захватил?

Виталий растерянно посмотрел на товарищей:

— Никто не подбирал?

Нет, никто не подбирал. Никто, кроме Овечкина, и не видел лопаты в руках коллектора.

— Что же, я за тебя должен это сделать? — Громы были готовы вот-вот прорваться в голосе профессора.

Виталий быстро и зло взглянул на него и уныло побрёл назад.

— Бегом! — хлестнул его Овечкин, и Трубкин побежал.

Он догнал отряд уже вечером, когда располагались на ночлег. Никто не сказал Виталию, что его специально ждали почти час. Все поняли, что он попросту дожидался привала, таясь где-то в хвосте.

Каждый делал. своё дело. Ефрем Иванович поставил и окапывал палатки. Овечкин с Ваней-большим, разведя костёр, натаскивали хворост. Ванчик ушёл за водой. Слава возился с продуктами, орудуя одной рукой; вторую он поранил перед самым привалом.

Обычно обязательно находилось какое-то дело и для Виталия, а тут он увидел, что делать ему нечего. Принялся было собирать топливо, но оказалось — напрасно: уже была заготовлена большая куча валежин и хвороста. Он сел на поваленную ель, закурил и начал бросать в костёр шишки, стараясь попадать в одну выбранную им головёшку.

Рядом подсел Овечкин, стянул сапоги, блаженно пошевелил пальцами и крякнул. Не глядя на Виталия, сказал:

— Покуриваем, молодой человек?

Виталий огрызнулся:

— А что же ещё, если всё уже сделано!

— Оно, конечно, — почти смиренно согласился профессор, — лодырю всегда делать нечего.

«Что он меня преследует? Что я ему плохого сделал? — мучительно, с гневным раздражением думал Виталий. — Не доволен, что я не такой, как Ванчик? Так я же не мальчишка для побегушек! Пройдёт совсем немного — инженером стану, а там — и ученым, может, не хуже самого Овечкина…»

Блики огня, то яркие, то слабые, прыгали по лицу Виталия, и от этого казалось, что лицо подёргивается. Оно и так было не очень правильным: тонкое и в то же время грубоватое, с плоскими гранями, словно вытесанное торопливым и не очень умелым скульптором; теперь же колеблющиеся тени ещё более подчёркивали ошибки ваятельницы-природы…