Читать «Человек Номоса» онлайн - страница 144
Генри Лайон Олди
— Лаэртид, ты придумал?
Звон утихает, гаснет в отдалении. Где драконы? где черная тень? крылья злые, кожистые — где?!
Смех.
Не злорадный, не зловещий — искренний, веселый.
Кто это?
Ох, плохи мои дела: это же я смеюсь!
— Правильно! Слава Тиндарею!
— Поможем, крови не пожалеем!
— Клятва, богоравные! Клятва!
Медь
Долго и счастливо.
— Клятва! Клятва!
— На коне, на крови!
— Клятва! Клятва-а-а!!!
Вороного коня Тиндарей заранее приготовил. Хоть тут не оплошал. Прости, вороной, тебя я тоже люблю, но когда стоит выбор, кого принести в жертву… Всегда приходится жертвовать чем-то.
Лучше — конем.
Интересно все-таки, кого выбрала Елена? Или это басилей за нее выбирал?
О боги!
Страшная, дикая мысль: только не меня!!!
Нет, Тиндарей, ты, конечно, трус и завистник, и, наверное, пакостник еще тот, но ты не посмеешь! ты цепляешься за жизнь руками и ногами! А я за такие шутки и придушить могу, от большой любви!
Короткий, отчаянный вскрик.
Неужели это — конь?!
О боги, пусть он будет последней жертвой на этом проклятом сватовстве!
Услышьте меня. боги!..
ЭПОД
ИТАКА,
Западный склон горы Этос, дворцовая терраса
Спарта — Тегея Аркадская — мыс Аракс;
Калидон Этолийский — Арголидская гавань;
(Сфрагида)
Едва уловимо — намеком, лукавым мерцанием — небосклон начинает светлеть. Зеленая звезда, тебе надоело подглядывать? ты отправляешься спать? Да. Спряталась. Пока еще не за край земли. За ветви старой смоковницы. Если пройти в дальний конец террасы, звезду еще можно увидеть. Но мне лень идти в дальний конец террасы. Я и так знаю, что зеленый глаз там: спрятался в переплетении ветвей, словно в тени ресниц.
Я уже не засну. Скоро рассвет.
Скоро Троя.
Завтра моя звезда, отдохнувшая за день и полная сил, вновь взойдет на пепелище ночи. Она вернется. Это неизбежно.
Как неизбежно другое: я вернусь.
Ледяной иглой пронизывает озарение: моя Итака — лишь малая звездочка в бескрайних просторах, зеленая песчинка в море, и больше в этом море-небе нет никого и ничего — ни других звезд-песчинок-островов, ни Большой Земли, ни Трои, замершей в ожидании. Никуда не надо плыть, потому что плыть просто некуда; ночь будет длиться вечно, можно сидеть на террасе, пить вино, слушать дыхание жены и сонный лепет ребенка, смотреть на звезды, купаться в наплывающем отовсюду ропоте морских волн…
Море.
Оно везде. Плеск за бортом, привычный скрип снастей. Бухта каната в ременной оплетке валяется на полупалубе. Дружно вспенивают воду два ряда длинных весел — память ты, моя память, Одиссеев корабль! Белый парус — надежда. Пурпур судового носа — кровь. Черная смола боков — гибель. И два глаза, нарисованных по обе стороны форштевня, означающие невесть что. Я не верю в приметы. Неси меня, корабль моей памяти. Разве хороший кормчий может не найти дорогу домой?
* * *
Ленивая зыбь качается, подмигивает расплавленным золотом. Мы с Идоменеем-критянином почти голые. Развалились на корме, цедим из кубков кислое винцо. Цедим слова: простые, пустые. Нам хорошо. Никуда не надо спешить, ни с кем не надо драться и думать тоже не надо ни о чем.
