Читать «Казачка» онлайн - страница 25

— Забегай, забегай, наши, забегай!..

Пашка привстал на козлах.

— Гля-ка, паря, никак нашу стену лупят, ей-бо!.. — и, бросив вожжи, спрыгнул с козел — Бежим, Федор!

— Куда ж вы нас бросаете? — пропела Надя таким притворно-испуганным голоском, что Федор, соскочивший вслед за другом, невольно приостановился. Надя, играя бровями, расхохоталась, и Федор, в растерянности махнув рукой, нагнал Пашку.

Обегая хомутовскую стену, прорезаясь сквозь толпу к своей стене, парни лезли напролом, сталкивали людей. Им подставляли подножку, цеплялись за рукава, карманы и всячески преграждали путь: за ними прочно держалась слава лучших кулачников с большеуличной стороны и пропускать их в стену было невыгодно. Но парни, работая локтями и изворачиваясь, пробирались все дальше.

Позади большеуличной стены, за частоколом спин, как оглашенный подскакивал и кружился дед Парсан. У него в кровь была разбита щека, оцарапаны губы. Он прикладывал к щеке кусок снега, на холостом, так сказать, ходу вертел кулаком и неистово орал:

— Забегай, забегай, забегай!..

Пашка дернул его за ворот полушубка:

— После будешь лечиться, пошли!

— Куда ж вы запропастились, нечистые духи! — обрадовался дед. — Нам дыхнуть не дают. Пошли, пошли! — Он тряхнул куцей бороденкой, засучил по локоть волосатую руку и полез за ребятами в людское месиво.

На левом крыле стена хомутовскнх была реже, и внести сумятицу парни решили отсюда. Рука об руку они внезапно выросли на передовой линии, и от первого же тычка Федора свалился, как сноп, престарелый казак, тот самый, что джигитовал, стоя на седле. Падать ему было некуда — сзади и с боков подпирала толпа, — и он, обмякнув, присел на корточки.

Федор всегда дрался с усмешкой, словно бы участвовал в самой безобидной игре. Он обнажал в улыбке зубы, на совесть посовывал кулаками и одного за другим, как говорят, кувыркал с казанков. Пашка же бил по-своему: не тычком, как Федор, а с размаху. Словно ветряная мельница, взмахивая то правой, то левой рукой, он был как бы прикрытием для Федора — ограждал его от бокового опасного удара. Левое крыло они, со свежими силами, смяли быстро. Многие из хомутовской стены, уже измученные свалкой, завидя Федорову усмешку, ложились заранее, так как отбегать было некуда. Попадать между Федором и Пашкой охотников находилось мало.

Но вот Пашка заметил, что с правого крыла хомутовских к ним продвигается, отшвыривая трухлявых большеуличных старичков, самый известный в хуторе кулачник — отставной казак Моисеев, человек в соку, заматерелый. Его удавалось сшибить только раз в году, да и то не в каждом. Втиснута в него нелюдская сила, хотя и скроен он был не очень ладно: сутулый, с обвислыми плечами.

Рассказывают: однажды с поля он ехал с возом сена. В дороге его застал дождь, и на колеса стала налипать грязь. Лошадь спустила отяжелевшую арбу в балку, а на горку — покрутила хвостом, подергала, и ни с места. Тогда он отпряг ее: «Волки тя ешь!» — и, взявшись за оглобли, вытащил сам. А еще был случай, когда сломалось колесо под воловьим возом — ехал со снопами. Он подлег под арбу, приподнял угол и, сбросив сломанное колесо, надел другое.