Читать «Там, где всегда ветер» онлайн - страница 165
Мария Сергеевна Романушко
В наше, сегодняшнее время (на рубеже веков и тысячелетий) так много юных наркоманов не потому, что эти дети – плохие. А потому, что им – плохо. Я это точно знаю: не они плохие – а им плохо.
… Как же это было тяжело – болтаться на холодных волнах в тёмном и тоскливом океане отрочества… Казалось – что не выплыть – никогда… никуда… Так до конца жизни и будет эта непонятица, эта боль и пустота…
Слава Богу, что была рядом со мной спасительница – поэзия. Мой ангел-хранитель, моя единственная верная подруга.
…Тогда я их ещё не знала, я узнала их значительно позже – изумительно мудрые слова Николая Рериха, которые можно было бы поставить эпиграфом к этой книге, а может быть, и эпиграфом к жизни каждого подростка:
«ТРУДНОСТЯМИ МЫ РАСТЁМ».
Рассказ про страшное
Измучавшись, я написала рассказ. Я назвала его просто – «Володя».
Написала всё, как было. И показала его нашей учительнице литературы – Анне Архиповне, (мы её называли Аннушкой).
Аннушка прочла мой рассказ и страшно побледнела. Она была беременна, и только сейчас, увидев её белое, как мел, лицо с ярко проступившими, какими-то беззащитными веснушками, я подумала, что, наверное, не надо было ей давать этот рассказ.
– Страшно… – прошептала она. – Очень страшно. И… жестоко. Мне кажется, вы не правы.
– В чём же?
– Вы так резко написали о Володиных родителях, а они ведь не виноваты… Такое в любой семье может случиться.
– Но они так спокойно живут, как будто ничего не случилось!
– А что же им делать? Умирать?…
– Не знаю…
– Что же им делать теперь?
Аннушка возвращала мой вопрос – мне. Она тоже не знала на него ответа.
А кто-нибудь его знает? Знает?!
О неприятии радости
Самое печальное, что в отрочестве, будучи перегруженной тяжёлыми впечатлениями и грустными мыслями, я с трудом воспринимала радостное и весёлое. Например, обе Ани с удовольствием бегали на комедии, а я – нет. Обе Ани с удовольствием читали Ильфа и Петрова, Джерома и разные другие весёлые книжки, а я – нет.
Я была в те годы глубокой пессимисткой. Не умела шутить и не умела смеяться. Ведь я знала о жизни такое, что вся эта весёлая ерунда совершенно не трогала меня и даже раздражала, она мешала думать о главном.
Слишком мрачный был фундамент у моего мировосприятия, так что никакие лёгкие надстройки не клеились, не держались на нём. Но на его холодных плитах всё же росли редкие цветочки…