Читать «Еврейский смерч или Украинский прикуп в тридцать серебреников» онлайн - страница 20

Это единство схем накладывает удивительную печать сходства на мышление, обороты речи и повадки сионистов и большевиков.

Сионист, как и большевик, не знает пропорций, степеней и мер; любая частность получает у него универсальное значение, горчичное зерно вырастет в баобаб, воображаемый полтинник – в наличный миллиард.

Затем большевики не больше сионистов, разумеется, дорожат неприкосновенностью российской территории… С чисто босяцкой щедростью они отказались от им не принадлежавшего, и на западе России возник целый ряд новых государств. ‹…›

Дело не так обстоит, что была смута, гибли евреи и неевреи. ‹ …› Нужно еще прибавить, что евреи были не только объектом воздействия во время этой тяжкой смуты. Они также действовали, даже чрезмерно действовали.

Еврей вооружал и беспримерной жестокостью удерживал вместе красные полки, огнем и мечом защищавшие «завоевания революции»; по приказу этого же еврея тысячи русских людей, старики, женщины, бросались в тюрьмы, чтобы залогом их жизни заставить русских офицеров стрелять в своих братьев и отдавать честь и жизнь свою за злейших своих врагов.

Одним росчерком пера другой еврей истребил целый род, предав казни всех находившихся на месте представителей дома Романовых, отнюдь не различая даже причастных к политике и к ней не причастных. ‹… ›

Кто сеет ветер, пожинает бурю. Это сказал не французский остроумец, не буддийский мудрец, а еврейский пророк- самый душевный, самый скорбный, самый незлобивый из наших пророков. Но и это пророчество, как и многие другие, нами забыто; вместе со многими великими ценностями мы и эту потеряли. Мы сеем бури и ураганы и хотим, чтобы нас ласкали нежные зефиры. Ничего, кроме бедствий, такая слепая, попросту глупая притязательность принести не может. ‹…›

Три тысячи лет уже живет еврейский народ сознательной жизнью на земле, и где у нас хоть следы, хотя бы слабые признаки аристократизма, присущего древним родам? Мы – демократы, и все наше поведение согласуется с кодексом, составленным Ликургами из Психоневрологического института за Невской заставой: этого рода демократизм – начало и конец нашей мудрости. Но история прощает несоответственное поведение еще меньше светского общества: здесь «не принято», там – не приемлется.

…слова – отечество, порядок, власть – коробят ухо еврея, как реакционные, черносотенные; слова – демократия, республика, самоопределение – нежат его слух. Вопреки всем жестоким урокам еврей продолжает думать, что в начале было слово – не творческое Слово Божье, а праздное слово краснобая…».

Следующим очевидцем, свидетельские показания которого помогут нам в установлении исторической истины, является один из видных политических деятелей царской России, наш с вами соотечественник, киевлянин Василий Витальевич Шульгин. В качестве же фактического материала используем фрагменты его книги «Что нам в них не нравится…», изданной в 1928-м и переизданной в 1930 году в Париже издательством «Russia Minor» («Малая Россия»).