Читать «Велосипедист» онлайн - страница 12

Провалившись на экзаменах, Руслан решил задержаться на время в Ташкенте, а там уже решить: или возвращаться домой в Мартук, или податься на Север. Север в ту пору притягивал молодежь как магнитом.

Ташкент понравился ему сразу. В сентябре начался театральный сезон, и он зачастил в театры, концертные залы. Гастролеры любили Ташкент за мягкую, теплую осень, обилие фруктов, и Маринюк почти каждую неделю видел тех, о ком раньше только читал в газетах или слышал по радио. Он открыл для себя рестораны с восточными названиями «Бахор», «Шарк» и особенно «Зеравшан», мало что утративший от своего прежнего великолепия. Завсегдатаи по старинке называли его «Региной», а кинорежиссеры любили за то, что здесь можно было показать, как прожигали жизнь «осколки старого мира». Те далекие годы были расцветом джаза, и в «Регину» Маринюк ходил не из-за роскоши просторных зеркальных залов и пышных пальм в неохватных кадках, не из-за голубого хрусталя и тяжелого серебра на столах,— там играл лучший в Ташкенте джаз-секстет, а еще точнее — он ходил слушать саксофониста Халила, высокого, смуглого до черноты парня-узбека с нервным, подвижным лицом.

Что-то жуткое и одновременно прекрасное было в его игре, завораживавшей зал. Когда приходил его черед соло-импровизации, все стихало. Играл он стоя, с закрытыми глазами, раскачиваясь, словно в трансе, играл до изнеможения, бронзовое аскетическое лицо его преображалось, ворот красной рубашки был распахнут, вспухали вены на шее. Каждый раз Халил солировал, будто в последний раз, он, наверное, предчувствовал, как мало ему отпущено жизни… Через год, в расцвете ресторанной славы, после шумного вечера, где он играл до полуночи, он повесился, оставив после себя разбитый вдребезги саксофон и лаконичную записку: «Ухожу, никому не желаю зла».

Конечно, каждый раз, направляясь в театр или на концерт, на выставку или в кино, Руслан мечтал встретить Татьяну, но в ту осень пути их разминулись. Позвонить или заехать к ней по адресу после провала на экзаменах у него не хватало духу.

Праздное время летело быстро, и в какой-то день он ощутил, как будет ему не хватать того, что так щедро предоставила столица. Это натолкнуло его на мысль попытаться устроиться на работу в Ташкенте. Интересной работы было немало, но у него возникли проблемы с пропиской. Когда он уже отчаялся, на помощь явился случай.

Ему нравилось, гуляя по старому городу, обходить бесчисленные торговые ряды базара. Уходя, он каждый раз покупал тяжелую кисть винограда, персики или сочные груши и направлялся в какую-нибудь чайхану, которых немало вокруг шумного базара среди кривых, узких улиц. У него уже была и любимая чайхана на Сагбане. Находилась она чуть поодаль от рынка и отличалась чистотой, малолюдьем и постоянными посетителями. У чайханщика глаз зоркий, он быстро примечает частых посетителей, и, наверное, потому, подавая кок-чай, однажды вдруг спросил у Маринюка, отчего тот невесел. Руслан ответил, что, наверное, последний раз он в этой чайхане, уезжает, не сумев ни прописаться, ни устроиться на работу, и, слово за слово, рассказал о себе. Чайханщик выслушал не перебивая и сказал, что вверх по Сагбану, квартала за два отсюда, находится монтажное управление, где всегда нужны люди, немногие задерживаются там надолго: с командировками, мол, работа. С легкой руки чайханщика Руслан в тот же день устроился инженером производственного отдела.