Читать «Скальпель и автомат» онлайн - страница 112

Скоро рассветет. Начнется день, полный забот. Куда теперь меня направят? В какое пекло?

Утром приехал генерал Радецкий и сразу с майором Шафраном пошел смотреть госпитальное отделение. Шофер Мухин Андрей рассказывал обступившим его бойцам и медсестрам смешные эпизоды из военной жизни. Я подошла, слушая.

- Едем мы, значит, дальше. Нащупали нас минометчики. Местность простреливается. Смотрю, спереди - ах! Земля в небо! Под колесами - яма, баранку - влево. Сзади - ах! Мина. Рванул вперед. Сзади - ах! Осколки вз, вз! Впереди - ах! Не успел сообразить, тряхнуло раза два - сидим прочно в воронке. Пробую мотор - в порядке. Генерал спокоен. До вечера два часа оставалось. Отсиделись до темноты...

Начались воспоминания, бойцы рассказывали наперебой. Позвала Галю и пошли в перевязочную. Ноги скользят по мокрой каменной мостовой.

Днями летят серые облака по небу, изредка выглянет солнце. 8 марта днем приехал командующий 65-й армией Павел Иванович Батов, генерал-полковник, в госпиталь. Капитан медслужбы Лерман и Котеленец Николай удачно оперировали. Недели через две генерал уехал вполне здоровым. Выполняли назначения Галя и Ира Скопецкая. Приезжал навестить командующего полковник Колодкин. Осмотрел госпиталь, хвалил за работу. Раненые не поступают, на нашем участке затишье. А еще в феврале встретила И.Гаплевского, главного редактора газеты «Знамя свободы». Как память осталась у меня подаренная наша красноармейская газета, поздравляющая с 27-й годовщиной Красной Армии и успешными боями под Бреслау. Просил писать в газету по адресу п/п 08732-Щ.

Приказ с первыми машинами выехать на новое место. 1 апреля промелькнул город Нойштейн. Машины остановились в Фальненбурге. Дома разбиты, все невзрачно. Госпиталь развернули быстро, но раненые не поступают. Переехали по приказу в город Штаутгард. Среди разбитых домов тряпки, мебель, трупы. Населения нет, убирать некому. А сады цветут, зеленеют. Яблоня лежит на земле и цветет, а корни и комель завалены стеной. Красные и розовые тюльпаны выглядывают из-под комьев.

Получили приказ развернуть госпиталь в Хохенкруге, в немецком туберкулезном санатории. В светлых палатах неприятно, на стенах большие пятна от содержащихся в закрытых банках выделениях легких. На полу высохшие лужи, на лестницах разбросаны личные вещи. Неприятная, тяжелая работа досталась моему отделению. Сестры и санитарки отмывают на стенах пятна, моют с хлоркой или с лизолом окна, кровати, тумбочки, полы. Труд кропотливый и грязный. Я хожу с раненым старшиной, проверяем, нет ли сюрпризов. В конце коридора двойные металлические двери. Открыли. Вагонетка из металла стоит на рельсах. Это свой крематорий. В крайней палате дверь заперта. Вызвали санитара, на гражданке слесарем работал. Поковырял ножом, потряс дверь и ловко - обе створки распахнулись. Волна спертого, резкосладкого воздуха и лежачий ничком труп без одной ноги с протянутыми к двери руками на фоне чистой пышной кровати ужаснули. Фашисты издевались над нашими людьми, уничтожая их по приказу Гитлера, сжигали целыми деревнями. Какая же культура у них, у этих зверей? Туберкулезных больных, видно, разобрали по домам или взяли с собой, кого сожгли, а этого одного оставили здесь, дверь заперли. Он понял все и от ужаса, забыв, что нет ноги, кинулся с кровати к двери. Упав, встать сам не смог, так и умер на полу. Первый раз за всю войну санитары отказались исполнить мое указание вынести труп. Сестрички-девочки боялись. «Товарищи! С минуты на минуту ждем поток раненых. Они нуждаются в госпитале. Неужели мы их встретим так? Сам он не уйдет!..» Все молчали. «Вы двое! Санитары из легкораненых! Приказываю принести сломанные носилки! Выполняйте!» Носилки принесли, положили справа от трупа. Я встала у головы. Санитары встали около меня. «Берем!» Я приподняла за плечи - очень тяжело, под моими пальцами где-то лопнула кожа, и жидкость полилась на пол, резанул неприятный запах. Санитар вскрикнул, чуть отвернул голову. Его затошнило. «Пойдите выпейте воды!» «Товарищ лейтенант! Лучше в бой! В атаку! В разведку через минное поле! Только не это! Не могу!» Второй стоял, и нервная дрожь мелко била его. «Мне одной не справиться! Вы понимаете? Идите отсюда!» Хромая, подошел бледный боец: «Сестра, давайте только сразу! Быстро! Нога у меня не гнется!» Мы приподняли труп. Из него выливается вонючая жидкость, и лужа, как живая, ползет к двери. Нести с хромающим бойцом к лестнице неудобно, труп сползает со сломанных носилок. Старый брезент прорвался. Мы спешим, чтобы не потерять труп на лестнице. Вынесли в лес и свалили в окоп. И откуда только силы берутся? Без моего указания, лестницу и палату вымыли мои дорогие сестрицы.