Читать «У каждого свое проклятие» онлайн - страница 129

– Марина Евгеньевна, мне кажется, вы меня боитесь. Это так?

Марина чуть не подавилась чаем. Она откашлялась и нехотя ответила:

– Просто мне никогда раньше не приходилось иметь дела со священнослужителем.

– Мы такие же люди, как и все.

– Нет... не думаю... В церковь-то далеко не всякий ходит, а уж служить там... Что-то с человеком должно случиться особенное, чтобы...

– Чтобы что?

– Ну чтобы променять обычную светскую жизнь на... служение...

– Да еще неизвестно чему, да? – улыбнулся отец Дмитрий.

– Вы на самом деле верите в Бога? – спросила Марина.

– Разумеется, иначе я не был бы тем, кем являюсь.

– И все-таки... когда вы поменяли мировоззрение? Что-то должно было послужить причиной! Мы ведь примерно одного возраста, значит, и вас должны были воспитывать в суровом атеизме.

Отец Дмитрий улыбнулся и сказал:

– Ну... вообще-то все началось с обычного детского вопроса, на который никто не мог мне дать ответа: «Почему сейчас обезьяны не превращаются в людей?» Им... в смысле... обезьянам... для этого создают все условия: особым образом дрессируют, дают в руки кисти с красками, и они даже создают картины, а в людей – ну никак... Когда в выпускном классе школы на уроке биологии я вдруг поставил под сомнение теорию Дарвина, мне пригрозили исключением из комсомола.

– А вы были комсомольцем? – удивилась Марина.

– Сказал ведь, что я – такой же, как все. Как все, вступил в ряды ВЛКСМ в восьмом классе, гордился значком на лацкане школьного пиджака. А после моего выступления против Дарвина меня почему-то начали сторониться одноклассники. Когда я отворачивался от них, шевелили пальцами у висков: мол, Димка-то Епифанов того... отведал опиума для народа. А потом я случайно, вот так же... в поезде, познакомился со священником, который дал мне ответы на многие мучившие меня вопросы. Он-то и заронил во мне желание пойти учиться в духовную семинарию. Думаю, что вы, Мариночка, даже не можете себе представить, как восприняли родственники это мое желание.

Марина, у которой все задрожало внутри от его «Мариночка», ответила:

– Ну почему же... Я представляю...

– В общем, был грандиозный скандал, – продолжил Дмитрий. – Особенно, кстати, возмущался как раз Матвей Никодимович, которому казалось, что я позорю скопом всех Епифановых, а его, парторга одного из цехов Кировского завода, особенно.

– Ну и как же вы выдержали... один против всех?

– Молодости вообще свойственно противостояние всему свету, с обывателями, с серой массой, которая не понимает, что защищает. В этом был особый кураж. В то время я был по-своему счастлив, если не считать...

Отец Дмитрий замолчал, будто не желая вспоминать дальше, но Марине хотелось, чтобы он продолжал рассказывать. Она интуитивно чувствовала, что именно сейчас может услышать самое для нее важное, а потому спросила: