Читать «Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка» онлайн - страница 380

Сенаторы Рима тоже понимали это. Хотя большинство из них исповедовали католичество, а следовательно, должны были питать ненависть к арианам и хотя почти все они были урожденными римлянами, а стало быть, предпочли бы, чтобы ими снова правил римлянин, здравый смысл все-таки одержал верх. Они признавали, что Рим, Италия и все те земли, что раньше носили название Западной Римской империи, во время правления Теодориха получили передышку и отодвинулись от края пропасти, а затем обрели безопасность, мир и процветание, которых не знали в течение четырех столетий. А еще сенаторы осознавали опасность, исходившую от окружавших их вандалов и франков — и даже от народов поменьше, которые когда-то были покорными подданными, верными союзниками или же теми, с кем не особенно считались, подобно гепидам, ругиям и лангобардам. Все они мигом покажут зубы, если только окажется, что правителем готского королевства стал человек не столь великий, как Теодорих. Сенаторы рассуждали просто: пусть уж «лучше варвары, которых мы знаем, чем другие». Подобно нам, придворным Теодориха, они горячо спорили и вовсю обсуждали достоинства того или иного кандидата на престол, не считая это недостатком, если кандидат был готом или принадлежал к арианской церкви. Но, подобно нам, сенаторы тоже так и не смогли отыскать ни одного подходящего человека.

Но самое поразительное, что, в то время как сенаторы с вполне оправданным подозрением относились к чужеземцам, нам нанесло тяжкий удар государство, которое они никак уж не относили к варварам, — давний соперник Рима и вечный претендент на пальму первенства, Восточная Римская империя. Да уж, воистину мрачные и печальные события произошли в тот памятный год дневной звезды.

Все началось с того, что один из сенаторов по имени Циприан обвинил другого, которого звали Альбин, в том, что он якобы вступил в предательскую переписку с Константинополем. Очень может быть, что это было всего-навсего банальной клеветой. Не было ничего нового в том, что один сенатор приписывал другому самые отвратительные и безнравственные поступки. Это была общепринятая практика политических игр. Хотя, с другой стороны, вполне могло оказаться, что сенатор Альбин действительно был тайно связан с врагами государства в Константинополе. Едва ли теперь это имеет значение.

Ужасно оказалось другое: обвиняемый Альбин был близким другом magister officiorum Боэция. Может, предпочти Боэций не ввязываться во всю эту шумиху, ничего бы страшного и не произошло. Но он был весьма совестливым человеком и не смог стоять в стороне, когда бесчестили его друга, которому, помимо всего прочего, угрожала смертная казнь. Поэтому когда Сенат решил учинить Альбину официальный допрос, Боэций выступил перед судьями в качестве его защитника, заключив свою речь такими словами: