Читать «Белая тишина» онлайн - страница 320

— А все же все это попахивает анархизмом, — сказал Глотов.

— Так он же анархист! — засмеялся Мизин. — А потом, большинство командиров он прибрал к рукам, большинство слушаются его, ни слова против не скажут. А теперь как он возвысится в глазах партизан! Охо-хо! Он теперь один спаситель, про него только будут говорить.

Павел Григорьевич понимал, почему восторгается Даниил Мизин новым командующим, понимал, почему прозвучали грустные нотки при последних словах. Это была не зависть к славе Тряпицына. Нет, не зависть. И словно подтверждая мысли Глотова, Мизин сказал:

— Жаль будет, если его анархизм возьмет верх над его трезвым умом. Он умный человек, умеет трезво размышлять, когда надо.

Мизин задумался.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Ни одного выстрела еще не произвел отряд Глотова. Но когда подходили к Софийску, многие надеялись встретиться с белогвардейцами, обменяться двумя-тремя выстрелами.

— Убегут беляки до самого Николае века, а там сядут на пароходы, да сбегут к япошкам за море-океян, только и видели их, — говорил Федор Орлов. — А мне счет надо с ними свести за моих друзей.

Пиапон слушал этот разговор новых приятелей и тоже мечтал о скорой встрече со своими мучителями. Чем ближе подходил отряд к фронту, тем больше Пиапон думал о войне, как он впервые в жизни выстрелит в человека и будет ли этот человек белогвардеец с карательной канонерской лодки.

За время похода Пиапон подружился со многими русскими партизанами: синдинскими, славянскими, троицкими, вятскими, елабужскими крестьянами. Некоторые из них понимали нанайскую речь, а кто не понимал, тому Пиапон помогал разговаривать с нанайскими охотниками. Так возникли дружеские отношения между русскими и нанай. Даже Токто, сторонившийся русских из-за незнания языка, теперь лопотал с крестьянами, прибегая к помощи рук.

Когда останавливались на отдых или на ночлег в нанайских стойбищах, Пиапон приглашал с собой малмыжца Ерофея, Федора Орлова, синдинца Тихона Ложкина, елабужца Фому Коровина, а когда и следующий раз приходилось ночевать в русских селах, новые приятели обязательно с собой брали в избу Пиапона, его братьев, Богдана и Токто. Теперь они ели из одного котла, пили чай из одного чайника или самовара.

— Когда кончится война, наша дружба еще крепче станет, потому что мы вместе воевали за Советскую власть, вместе будем строить новую жизнь, — говорил Федор Орлов. — Вместе будем бороться за победу мировой революции. Все бедняки на земле — братья, будь он русский, гольд или тунгус.

Федор Орлов был среди партизан самый грамотный, бывалый человек.

— Федор, страшно убивать человека? — спрашивал Пиапон.

— Сперва страшно, Пиапон, потом ничего, — отвечал Орлов задумчиво, — я думаю, просто человек привыкает к этому.

— А ты как стрелял в первый раз? Боялся?

— Не помню. Я только появился в отряде, к нам незаметно пробрались каратели. Тогда я впервые выстрелил в человека. Ей-богу, не помню, что я чувствовал. Выстрелил я в усатого белогвардейца, он упал, а я побежал в сторону. Только после боя, когда мы ушли от карателей, я вспомнил об усатом белогвардейце и тогда только понял, что я убил человека.