Читать «Современная литература: Евпланов Андрей Яковлевич. Коллекционер» онлайн - страница 6

обзаводились мелким рогатым скотом, копали огороды. На работу ездили в

Москву, благо до города рукой подать, а по выходным устраивали у пруда

гулянья с водкой, закусками и песнями под гармонь, которые часто

заканчивались мордобоем.

Новые времена здесь начались задолго до перестройки: сначала поле

между поселком и бывшей барской усадьбой облюбовали торговые

работники. Дачи директоров магазинов, товароведов и заведующих складами

до сих пор поражают своей аскетичной архитектурой. Один весовщик с

овощной базы построил себе огромный дом наподобие лабаза, всего с тремя

окнами, а продавец из Елисеевского - нечто вроде силосной башни.

Когда в поселке появились "новые русские", свободных земель по эту

сторону железной дороги уже не было, и они стали осваивать леса по ту

сторону. Их виллы с бассейнами и теннисными кортами составили как бы

отдельный поселок с тем же именем. Кто-то из местных окрестил его Санта-

Барбарой, но другим это показалось слишком сложным и они называли его

просто Новой Кирсановкой.

К тому времени только немногие аборигены имели работу в городе, а

"новые" предпочитали нанимать иногородних и даже иностранцев. Один

нефтяной король брал в охрану только китайцев, а алюминиевый магнат

уборщиц и кухарок выписывал аж с Филиппин.

Во время войны немцев остановили в десяти километрах от поселка. А

вот от безработицы и пьянства спасти его не удалось, впрочем, никто и не

спасал. Аборигены старого поселка вымирали, как во время эпидемии, на

смену им приезжали другие люди, переселенцы, беженцы и бог весть кто

еще.

Это были странные люди без роду и племени, без биографий, без имен

и даже без лиц. То есть какие-то биографии у них, конечно, были, но они

никого не интересовали, похоже, что даже самих приезжих. На вопрос "вы

чьи?" они недоуменно пожимали плечами. Имен их тоже никто не знал, да и

не хотел знать - много их тут понаехало, всех запоминать - много чести.

Одного аборигены звали Тот, Который в Кожаной Кепке, другого - Тот, Что

Заикается. А, что касается лиц, то для местных они все поначалу были на

одно лицо, как китайцы из охраны нефтяного короля.

Кое-кто, однако, был из ряда вон. Таких побаивались, и смеялись над

ними. И в этом был некий магический смысл, сохранившийся у людей в

подсознании с тех времен, когда смехом защищались от порчи. Больше всего,

конечно, местные насмехались над Клюкой. Это была большая и, наверно,

еще не старая баба, которая одевалась во все черное и ходила всегда с

палкой. Никто не знает, как ее звали на самом деле, откуда она взялась в

поселке, и, каким образом заняла бывший дом печника Евдокимова на улице

Глинки. Нет, конечно, чиновник, который оформлял на нее дом, знал, но

предпочитал держать язык за зубами. Когда она шла по улице, то казалось,

что это не человек идет, а какая-то огромная мрачная птица стелется над

землей.

Считалось, что она приносит несчастье тем, кому попадется навстречу.

Взрослые ее сторонились, а дети пугались. Хорошо еще, что она не часто

вылетала из своего гнезда, только за тем, чтобы купить картошки и какой-