Читать «Шарлотта Штиглиц» онлайн - страница 4
Петер Хакс
Уже вернулся? Так рано? Ты посылаешь мне испытание, судьба?
ШТИГЛИЦ
Наконец-то, Лоттхен, я приношу тебе радостную новость: сегодня у меня хорошее самочувствие. Впрочем, не то чтобы совсем хорошее, но все же. Чистый зимний воздух благотворнее воздействует на мои страдания, чем холодные купания в реке или в шкафу Шнейдера. Давно уже я не чувствовал себя так покойно. Впрочем, не то чтобы совсем покойно, но все же. В какой-то степени не истерзанным. Мундт придет?
ШАРЛОТТА
Почему бы и нет? Он ведь приходит почти каждый день.
ШТИГЛИЦ
Эта привязанность ко мне делает ему честь. Молодой, подающий надежды литератор, умеющий выбрать образец для подражания, достойнее всех прочих юнцов, ибо испытывает пиетет. Похоже, он далеко пойдет. Видишь ли, его уважение ко мне сильнее, чем даже ревность.
ШАРЛОТТА
Ревность?
ШТИГЛИЦ
Ведь он немного влюблен в тебя, наш маленький тираноборец, а тебе и невдомек. Я могу смело говорить об этом, поскольку тебя он не интересует. Для него ты слишком серьезна. Какое нелепое на тебе платье. Свободное, небрежное. Мундт может подумать, что ты принимаешь его в ночной сорочке, а ведь он заслуживает некоторого уважения.
ШАРЛОТТА
Теодор его и не заметит.
ШТИГЛИЦ
Может, и не заметит. Но мы, зрелые семейные люди, не должны поощрять его склонность к фамильярности.
ШАРЛОТТА
Как прошел концерт? Генрих?
ШТИГЛИЦ
Великолепно. Бетховен, понимаешь ли, Бетховен еще мыслил крупно. Как Гете.
ШАРЛОТТА
И все же, мне кажется, Гете мыслил так крупно, что можно усомниться в достоверности его чувств.
ШТИГЛИЦ
Да, все они немного лицемерны. Мир со дня творения все больше мельчает. Мы, люди, мельчаем вместе с ним, а старики не желают принимать это к сведению, и потому их называют великими. Наш младо-германский сорвиголова призывает меня спасать мир. Какая дерзостная бессмыслица, какой самообман. Разве не я и есть весь мир? И разве мои страдания не суть страдания всего мира? Впечатлительность поэта обнаруживается в его способности сразиться со своим ничтожеством. Единственное творческое проявление честности — это крик или болезненный стон. Ах, Лоттхен, Лоттхен, мне даровано свыше великое проклятие и великое благословение — быть поэтом. Если когда-нибудь я дерзну без купюр излить на бумагу все мое безумство, я стану великим и истинным поэтом. Ты переписала набело стихотворение для «Альманаха муз»?
ШАРЛОТТА
А как же.
ШТИГЛИЦ
Хорошо. Дай взглянуть. Откуда здесь кинжал?
ШАРЛОТТА
Это наш кинжал, Генрих. Я купила его для тебя, когда была еще невестой поэта, помнишь, в той лавке древностей, ведь ты должен был стать моей защитой и опорой. Он сулил нам счастье, Генрих.
