Читать «После всего. третья книга стихов (посмертная)» онлайн - страница 12

20-II-33

«К чему, к чему упрямая тревога..»

К чему, к чему упрямая тревога? Холодный год уж клонится к весне. Мой сын здоров. Мой муж не на войне… О чем еще могу просить у Бога?..

6-I-40

«Мне давно уже не мило…»

Мне давно уже не мило — Ни день, ни ночь, ни  свет, ни мгла. Я все, что некогда любила — Забыла или предала. Мне надоело быть печальной, И все прощать, и все терпеть, Когда на койке госпитальной Так просто было умереть. В тоске блаженной и крылатой Я задыхалась и — спала. Мелькали белые халаты, Вонзалась острая игла… Чтоб снова. из последней силы Влачить бесцельно день за днем, Чтоб вновь войти в свой дом унылый, В холодный, неуютный дом… А в памяти все неотступней — Прозрачная ночная мгла. Где смерть была такой доступной И почему-то обошла.

10-III-40

«Дотянуть бы еще хоть три месяца…»

Дотянуть бы еще хоть три месяца, Из последних бы сил, как-нибудь. А потом — хоть пропасть, хоть повеситься, Всеми способами — отдохнуть… Я устала. Хожу, спотыкаясь, Мну в полях молодую траву. И уже безошибочно знаю, Что до осени не доживу. Здесь так тихо, так просто, так ясно, Но так трудно томиться и ждать. И в мой город — чужой и прекрасный — Я в июле вернусь умирать. Там, в палате знакомой больницы — Примиренье с нелегкой судьбой. Мне ночами настойчиво снится Койка белая, номер шестой. И проснувшись, — вдали от Парижа — В розовеющей мгле поутру Я, вглядевшись, отчетливо вижу Свой тяжелый, уродливый труп.

8-IV-40

Шартр

«Где-то пробили часы…»

Где-то пробили часы. — Всем, кто унижен и болен, Кто отошел от побед — Всем этот братский привет С древних, ночных колоколен. Где-то стенанье сирен В мерзлом и мутном тумане. Шум авионов во мгле, Пушечный дым на земле И корабли в океане… — Господи, дай же покой Всем твоим сгорбленным людям: Мирно идущим ко сну, Мерно идущим ко дну, Вставшим у темных орудий!

3-XI-40

«Войной навек проведена черта…»

Войной навек проведена черта, Что было прежде — то не повторится. Как изменились будничные лица! И всё — не то. И жизнь — совсем не та. Мы погрубели, позабыв о скуке, Мы стали проще, как и все вокруг. От холода распухнувшие руки Нам ближе холеных, спокойных рук. Мы стали тише, ничему не рады, Нам так понятна и близка печаль Тех, кто сменил веселые наряды На траурную, черную вуаль. И нам понятна эта жизнь без грима, И бледность просветленного лица, Когда впервые так неотвратимо. Так близко — ожидание конца.