Читать «Ядовитая боярыня» онлайн - страница 159
Дарья Иволгина
— Полагаю, под коврами, — сказал Флор.
Колупаев широким шагом приблизился, сдернул ковры — и действительно открылись вкопанные в земли бочки с порохом. Фитили тянулись по земле в домик.
— Ловко! — пробормотал Колупаев. — Ну вот что, разбирать все это некогда и мне не под силу, а объявлять царю, что его здесь собираются поднять на воздух вкупе со двором и иноками, я не намерен. Сие будет пятно позора на град Новгород, так что… Убирайтесь отсюда!
Возражений он не услышал. Флор помог Кроуфилду водрузить Вершкова на волокуши, оба впряглись в лямки и потащили раненого прочь. Несколько раз они останавливались передохнуть. В лесу все было тихо.
Затем неожиданно прогремел взрыв. Оба вздрогнули. Флор снял шапку и перекрестился.
— Ты полагаешь, Олсуфьич, что он взорвал сам себя до смерти? — спросил англичанин.
— Да, — сказал Флор.
— Это неразумно! — возмутился англичанин.
— Назар же объяснил: разминировать некогда, объяснять царю, в чем дело, — нельзя…
А Флор подумал о том, что скоро выяснится: семейство Глебовых погибло по ошибке… Колупаев не перенес бы стыда. Он уже сейчас понимал, что обрек на мучительную и позорную смерть неповинных людей, пусть даже выполняя свой долг. И решил выполнить свой долг и далее — и уйти с поверхности земли прямо сейчас, пока не стали явлены многие подробности.
Хотя смерть, конечно, ни от чего не спасает.
— Отмаливать колупаевскую душу — трудное будет занятие, — пробормотал Флор.
— Он был человек действия, — согласился Кроуфилд. — Действие всегда опаснее для спасения души, нежели бездействие.
— Не согласен, — возразил Флор. — Хотя в данном случае ты, конечно, прав.
— Это потому, что мы, англичане, — народ конкретный, — сообщил Кроуфилд, подумав.
Оба вздохнули и потащились по лесу дальше. Вершков молчал, как будто уже умер, хотя всякий раз, когда друзья проверяли его состояние, оказывалось, что он вполне жив, дышит, и даже кровотечение как будто остановилось — во всяком случае, повязки больше, чем уже есть, не намокали.
Глава 16
Конец ядовитой боярыни
Вадим то засыпал, то просыпался, а красавица никуда не уходила. Все так же стояла перед иконой и молилась. Ее губы не двигались, книги в руках не было, не было даже четок, но все равно он понимал, что это молитва: девушка всецело была погружена в свой безмолвный разговор с Богом.
В углу сидел Лавр и писал, но этого Вадим не замечал. Никого, кроме Настасьи Глебовой, для него в те часы не существовало. Он не знал, о чем молится девушка, — о его выздоровлении или об упокоении мятежной колупаевской души. Ему это было даже безразлично. Важным было лишь присутствие Настасьи, ее тихая близость.
* * *
Царь Иоанн Васильевич после взятия Казани занемог — стали болеть ноги. Не мог он ни стоять, ни ходить, и оттого сердился. Наконец по настоянию кроткой царицы Захарьиной повезли государя в монастырь на речке Толга — старинный, намоленный, и там исцелила его чудотворная икона Божьей Матери, названная по месту своего явления Толгской.