Читать «Кармен и Бенкендорф» онлайн - страница 21

— Вот, Виктор Алексеевич, — пыхтит она устало, — набедокурил тут ваш кадр, — и глядит на меня с укоризной.

Дежурная со своим веником разряжает атмосферу. Взгляд рыжего юриста неожиданно проясняется. Дед переводит дух и вытирает платком взмокший лоб.

— Уходите отсюда! — говорит он сдержанно и в упор смотрит на Олега. Не то я вас арестую.

Прокуратор резко поворачивается и исчезает.

— Этот тоже все никак не угомонится, — ворчит Зульфия Тимуровна, проводив взглядом Олега. И переключается на меня: — Андрей всегда тихий был, претензий никаких. А сегодня как с цепи сорвался…

Дежурная смотрит на Соломина, дожидаясь его реакции.

— Ну, не все ж ментам куролесить, — профессионально парирует Соломин упрек в адрес своих людей. — И наши ребята кое на что способны.

— Это все пьянство да распущенность, — обиженно поджимает губы дежурная и с укором смотрит на невозмутимую Кармен.

— Разберемся, — холодно говорит Соломин дежурной, давая понять, что разговор закончен.

— Хорошо, хоть никого не убили и ничего не поломали, — ворчит женщина, аккуратно прикрывая за собой дверь.

— Действительно хорошо, — соглашается дед, озирая «поле боя».

Я беру веник, оставленный дежурной у стены и в нерешительности замираю посреди комнаты.

— Ребята, вы здесь по-быстрому уберите и заходите ко мне, — почти приказным тоном приглашает Соломин и, обернувшись от двери, добавляет, уже с другими нотками в голосе: — И бутылочки какие-нибудь захвати с собой, Андрей. Не оскудели там твои запасы?

VIII

— Пойдем? — с улыбкой смотрю на Анну.

— К этому старому филину, пропитому и чопорному? — губы Кармен образуют жесткую линию.

— Ну что ты? Дед — потрясающий мужик! — восторженно говорю я. — Ходячий осколок империи. Настоящий, а не липовый дворянин. Действующий генераллейтенант. Хотя ему уже скоро семьдесят. Был военным цензором, а потом перешел в Главлит и стал там чуть ли не главным, курировал литературно-художественные журналы. Все писатели перед ним на полусогнутых ходили. Константин Симонов, например, тихонько постучав в дверь, просовывал в его кабинет седую голову и говорил: «Можно ма-а-аленькому советскому писателю пригласить большо-о-ого советского цензора на обед?»

— Фу, гадость какая! — Кармен скрещивает руки на груди и начинает ходить взадвперед по комнате.

— Ты неправильно поняла, — пугаюсь неожиданной ее реакции. — Симонов не заискивал. Он говорил это с искренним уважением и иронией. Они все его любили и уважали. Александр Твардовский — колосс, в то время редактор «Нового мира», — увидев на пороге своего кабинета Соломина, говорил: «А, Бенкендорф! Заходи!»

— Почему Бенкендорф? — приостанавливается Анна.

— Ну, знаменитый граф Бенкендорф — начальник Третьего жандармского отделения при Николае Первом. Душитель свободы слова, вы разве в школе не проходили?

— Ясно. Короче говоря, — на ходу бросает Анна, — со вселенской любовью и уважением тень графа Бенкендорфа, то бишь Виктор Соломин, взял и придушил Твардовского вместе с его «Новым миром»…

— Ты заблуждаешься, — я начинаю подметать осколки стекла и рассыпавшиеся окурки. — По долгу службы, как цензор, Соломин должен был «держать и не пущать».