Читать «Реставрация» онлайн - страница 70

Теперь, навещая Мег, я уже не рассказывал ей о Стране Map, a затеял новую серию историй, названных мною «Правдивые рассказы Меривела о России», — от них ее доверчивый, неискушенный разум пришел в восторг. Дальше — больше. Мне взбрело в голову, что всем нам в Биднолде будет гораздо лучше, если мы оденемся потеплее, и затребовал большое количество мехов у лондонского меховщика Джекоба Тренча. Я хотел, чтобы Тренч, соединив разные меха, сшил нечто вроде так называемых табард, «надеваемых через голову и свободно падающих с плеч (руки при этом остаются открытыми — ими можно пользоваться по своему усмотрению, туловище же всегда в тепле)».

Будучи старым и дотошным человеком, Тренч, который в свое время шил горностаевые мантии и прочие роскошные одеяния, забросал меня нудными письмами, прося в них точно указать, какие использовать меха и в каком количестве, какого цвета и качества должны быть шелк и атлас, идущие на подкладку, и предлагал мне и всему штату слуг приехать в Лондон на примерку.

Такая отсрочка ужасно разозлила меня, но я не мог вести себя неучтиво с Тренчем, добрым другом моего отца. И тогда я решил упростить ситуацию, попросив Тренча использовать в работе только барсучий мех, а на подкладку брать не атлас и не шелк, а прочную шерстяную ткань, «чтобы такую одежду мог носить даже мой конюх или поваренок». Шитье табард обещало влететь в копеечку, но образ придуманных мною русских был очень ярким, и я убедил себя, что не переживу зиму без таких меховых одежд. Мысль, что мы встретим весну в облике барсуков приводила меня в неописуемый восторг. Больше уже никто не сможет мне сказать: ты должен вести себя тихо, иначе не увидишь барсука в Воксхолском лесу, потому что я сам стану барсуком.

Жизнь, однако, шла своим чередом. В колодце замерзла вода, от сильных морозов потрескалась черепица на крыше. С шумом оборвался кусок трубы и оторвал голову цесарке. «Как медленно, как невыносимо медленно тянется время, — говорила Селия, согревая руки у камина. — Я этого не выдержу».

Дни были похожи один на другой. Я уговорил Селию приходить по утрам в Музыкальный Салон и петь. Время, которое я посвящал игре на гобое, выросло раз в десять. Я вставал на рассвете, в холодном сумраке, доставал инструмент и сражался с гаммами и арпеджио до тех пор, пока незаметно не подкрадывалось солнце, и все же мне совсем не удавалось достойно аккомпанировать Селии: стоило только начать, как она тут же прекращала петь и умоляла меня не тратить силы. Так что дуэт, о котором я неразумно мечтал, не сложился, звучал только голос Селии, она пела об утраченной любви, а я сидел в кресле, смотрел на ее белоснежную шейку и мысленно задавался вопросом, не смогу ли я со временем, благодаря случаю или «переменчивой природе всех вещей», нежно прикоснуться к ней губами.

В полдень я обедал с Селией, но эти трапезы скоро перестали меня радовать из-за постоянного присутствия на них «юбочницы», которая с течением времени становилась все гнуснее и уродливее и с которой Селия практически не расставалась.