Читать «Полковник и панночка» онлайн - страница 7

— Да. Завтра утром.

Полковник растерялся. Он привык к панне Дарине, привык, что она всегда тут: только окликни — отзовется, руку протяни — а в ней уже и пирожок или вареник, или кружка свежего молока, или чашка крепкого чаю. Надежная, да что там — незаменимая панна Дарина, уже почти родная… А он-то собирался ей перед отлетом сказать, как он благодарен, при всех собирался — мол, если бы не ваша верность да труды… Вся картина завтрашнего торжества как-то потускнела в воображении полковника.

— И что ж за надобность такая, моя панна, — с досадой сказал он, и поперхнулся даже, и охрип, — видно, важнее нашей с вами минуты радости…

— То ваша минута радости будет, — тоже не в полный голос отозвалась панна Дарина.

Углы губ у нее опустились, выглядела она совсем усталой. Полковник жалел ее, и себя вдруг стало жалко… Нет, неправильно это было — ей уехать сейчас.

— Напрасно вы так говорите, панна. Без ваших рук, без вашего участия… да разве ж бы я… разве ж всё бы так… А, да что говорить. Если уж вам так нужно…

Она кивнула.

— Не могу вам в том препятствовать. — И полковник церемонно наклонил голову.

— Спасибо, пан полковник, — тихим, почти нежным голосом отвечала панна Дарина. — Доброй вам ночи и доброго полета.

И вышла, оставив полковника в смутной растерянности и с тяжестью на сердце. «Не сказала ведь, куда едет и надолго ли, — подумал Грыцюк. — Так говорила, будто не вернется… или думает, что я не вернусь?» Ох, панна, панна. Но нет, не может быть. Да и не таков полковник Грыцюк, чтобы предательские слова (какие слова, она же ничего как раз и не сказала), да еще женские, могли бы его сбить с толку. Отогревая враз застывшее сердце ладонью, он походил туда-сюда, вытряхнул золу из трубки и побрел в амбар. Там на ящиках из-под измерительных инструментов храпел Топилко. Полковник посмотрел на список дел, примерился было ключом к шейке манометра, но рука соскользнула. Грыцюк покачал головой, присел на упаковочную солому рядом с механиком. Пять минут спустя они уж храпели на два голоса.

Утро прежде всего напомнило об отсутствии панны Дарины. И завтрак второпях был совсем не тот, и дом отзывался пустотою. Полковник, правда, быстро отвлекся на суматоху последних приготовлений, среди которых совсем не простым делом было вытащить корзину аэростата из амбара на открытое пространство при помощи целой системы лебедок, закрепить оттяжками и уложить сверху тяжеленную оболочку. Топилке разрешили для такого великого случая забрать с собой целую бригаду железнодорожных рабочих. Еще неделю назад полковник был местным чудаком, чуть ли не городским сумасшедшим. Теперь им уже гордились — хотя он еще не взлетел и на вершок. Шума от десяти железнодорожников, привыкших орать на все мастерские, было столько, сколько не от всякого аэроплана бывает. Но постепенно все работы окончились. К тому времени стала собираться толпа — норовили не только поглазеть, но и потрогать, так что Топилко огородил место взлета колышками с красно-белой лентой: «Опасно! Проход воспрещен». О том, что панна домоправительница уехала, полковник вспомнил, когда настало время приводить себя в порядок и одеваться к отлету. Помывшись, как в детстве, в деревянном корыте, потому что ванну устраивать было уже недосуг, полковник прошел к себе и там из шкафа достал чистую рубашку. Застегивая пуговицы, вдыхая запах отглаженной панною Дариной ткани, Грыцюк подумал: «Ничего. Это ничего, что ее нет сейчас здесь. И суток не пройдет — я вернусь… да, я вернусь, а мир весь не будет так велик, чтобы я тебя не нашел, моя светлая панна, зоря моя».