Читать «Мудрость змеи: Первобытный человек, Луна и Солнце» онлайн - страница 114

Особых размышлений заслуживает интерпретация всего остального, связанного с захоронением. Можно предположить следующее: сам мертвый ребенок, его саркофаг из каменных плит, расколотая галька, а также постройка над могилой, очевидно, один из древнейших дионисийских храмов Земли, моделировали мир в состоянии хаоса (до порождения Вселенной). Как известно, в качестве дионисийских жертв приносились и животные. В этой связи еще одним выдающимся событием в археологии следует считать открытие М. М. Герасимовым в той же Мальте погребения ма-монтенка. Над его могилой, как и над захоронением ребенка, обнаружены развалины строения.

Итак, расшифровав знаки на «предметах искусства» из детского погребения Мальты, можно ответить на вопросы: умел ли человек древнекаменного века считать, счислял ли он время и сколь долго — в течение одного или нескольких месяцев, года или ряда лет, лунным ли был тот счет времени, солнечным или с самого начала — лунно-солнечным и звездным? Но неужто в самом деле можно всерьез вообразить, что люди ледниковой эпохи заглядывали в будущее на сотню лет, а то и на века; уловили гармонию движения светил; предсказывали или ожидали в урочный срок затмения Луны и Солнца; творя мифы, моделировали структуру мира, мысленно охватывая все пространство от преисподней и Земли, где ступали их ноги, и до огненных точек звезд, доступных лишь любопытствующему оку? Ведь когда все это стало, как считается, доступно к середине I тысячелетия до нашей эры самым выдающимся умам античности, то таких натурфилософов, почтительно называемых Учителями, приравнивали к бессмертным небожителям Олимпа.

Так не рискованно ли настаивать на том, что этого священного места оказались достойны «смертные дети богов» ледниковой поры?

Глава V. Лики Вселенной

Смелым искусством гордясь, свой мир приводя во вращенье,

Звездами высших небес правит умом, человек.

Клавдиан

Уныние и запустение царили там, где, как представлялось издалёка Марку Туллию Цицерону, квестору Сиракуз 76 года до нашей эры, божество забвения должно было с изумлением узреть непреодолимую для себя границу. Увы, здесь, на заброшенном кладбище некогда великих Сиракуз, можно было лишний раз убедиться, как быстро забывают смертные о деяниях даже самых великих сынов своих. Вот уже битый час Цицерон отыскивал гробницу, с трудом пробираясь через колючие заросли дикого кустарника. Он уже начал терять надежду найти памятный камень, достойный коленопреклонения каждого, понимающего в науках. Желая побыть у могилы в одиночестве, квестор отклонил предложение взять провожатого и теперь раскаялся в этом. Имя того, кто почти полтора века назад был с горестными плачами погребен под одним из этих безымянных могильных холмов, поросших крапивой, зловещей травой забвения, Цицерон впервые услышал много лет назад от Посидония из Апамеи. Тогда, в лета зеленой юности, отправился он на остров Родос в надежде набраться знаний в школе философов, знаменитой в те времена во всем Средиземноморье. Посидо-ний, выдающийся историк и географ, друг Перикла, глава этой школы, стал для неофита кладезем премудрости. Его осведомленность в науках была поразительна, и Цицерону, узнававшему с того времени немало от других учителей, от друзей, а также и из книг, порой казалось, что обо всем этом он уже слышал некогда из уст Посидония, премудрого и терпеливого наставника юношей.