Читать «Усталость» онлайн - страница 48

Александер — тот, действительно, малость опустился. Но у него же нет образования, откуда же ему взять специальность? К тому же, швейцары зарабатывают неплохо. И если он следит за мной, то чуть завидуя, то злорадствуя, так только потому, что ему не удалось «войти в литературу». Он ведь сам в этом признался, когда я таращился в «Du Nord'е» на доску стульчака.

Тийт? Тийт все время идет в гору. Он человек умный, он исправляет ошибки. Сверх меры не страдает и, надо думать, строчит мемуары. Не сомневаюсь, что удачные. Не сомневаюсь и в том, что он и сейчас приносит настоящую пользу.

Я? А кто виноват, что я, словно нечистая людская совесть, шатаюсь по ночному городу? Хотя пардон: я, возможно, обыкновенный пьяница, придумавший интеллигентное оправдание своему пороку! Вполне, вполне возможно, только вот …

Я пробираюсь по мешкам цемента, натыкаюсь на доски. Неосвещенный двор завален строительным хламом. Но я знаю, что вон там, за грудой битого этернита, притаилась задняя дверь склада. Я отыскиваю ее ощупью и вхожу в сени.

Вторая дверь приоткрыта, и сквозь щель падает свет.

Дяди Якоба нет. Возле печурки для сжигания опилок сидит вовсе не он, а его внучка Леа. Я решаю уйти, но этот свет, это струящееся в щель тепло так соблазнительны, что нет сил уйти. У стены сеней — два ящика.

Не присесть ли? Леа меня не видит, а увидит — что такого? Не хочется, до того не хочется возвращаться в холодный ночной туман.

Я сажусь и сквозь щель гляжу на Леа. Она что-то учит. Отсвет из печки падает на ее лицо, на черную, как смоль, косу, на монотонно шевелящиеся губы; Леа в самом деле очень красива. У нее чистое лицо, одухотворенное и строгое — есть в ней что-то от истинной мадонны. Мне становится теплей.

Леа поднимается, кладет книгу. И направляется в мою сторону. Я непроизвольно прижимаюсь к стене.

Леа совсем вблизи — я вижу ее густые брови, светлый лоб и полузакрытые глаза. Возле двери она поворачивает назад и начинает говорить вслух:

— Сердце находится в грудной полости. У него форма конуса с основанием на уровне второго и вершиной на уровне пятого межреберья. Снаружи сердце закрыто сердечной сумкой.

Я смотрю на ее крепкие стройные ноги в стареньких туфлях и думаю, что у нее, у Леа, сердце тоже конусовидное. Странно, почему бы не сказать, что сердце сердцевидно, но, наверно, для учебника это в самом деле не годится. У Леа есть сердце, у всех есть сердце… Наши сердца должны делать свою работу в одиночку. Но наверняка появится однажды молодой парень с конусовидным сердцем и полюбит твое сердце, Леа. Он будет любить твое сердце и целовать твой молодой алый рот, рассказывающий сейчас мне, старому продрогшему человеку, о конусовидном сердце.

У меня тоже есть сердце, но мое сердце уже старое и его сердечная сумка так толста, что многое перестало проникать внутрь. И наоборот: местами сумка так износилась, что в сердце легко проникает многое такое, чему там не место.

Здесь тепло и хорошо, пахнет огнем и смолистыми стружками. Мне сонно и спокойно. Мне кажется, что Леа стережет не только склад, но и меня. Так хорошо знать, что тебя стерегут и что стережет тебя такая серьезная девушка с требовательным взглядом.